– А может, все-таки деньгами? – ехидно заметил Вовка.
– Не придирайся к словам. Мне мать рассказывала, ее знакомый ходил к бабке, и та ему помогла квартиру спасти. Там лажа какая-то была с продажей. Он свою продал, а новую купить не смог.
– И что? – перебил запутанные объяснения Вовка.
– Как что? Все пучком. А еще я слышал историю, как твоя бабка советы дает, стоит ли бизнес начинать. Ну и про вклады денежные…
Арсению было тоскливо слушать байки про подвиги его бабки, которая чуть ли не горами двигала.
– Черт ее знает, может, у нее и вправду завалялась пара миллионов долларов? – пожал плечами он.
– А почему на нее менты и бандиты не наезжают?
– Почему не наезжают? Было такое. Только они теперь к ней советоваться ходят. У всех проблемы имеются, зачем им с бабкой ссориться? Она им помогает.
– Эх, был бы я экстрасенсом… – размечтался Борька.
– Ну, и что бы ты сделал?
– Ну, во-первых, себе денег – тонну, а потом в благодетели бы записался. Спас бы мир от всех страшных болезней. Блиин, девчонки бы от меня тащились…
– А я бы в политику пошел, – неожиданное заявление Вовки удивило всех. – Да, а что такого? От политики сейчас все зависит…
– А я думал, ты бы в телевизор полез. Стал бы певцом, типа Кипелова или Билана…
Все замолчали, обдумывая такую невиданную перспективу.
– Не. Не хочу. Они старые совсем. Лучше – в политику. Это круто.
Над Вовкой долго и обидно смеялись.
Шутки шутками, а интерес к бабкиным сокровищам не убывал. И эти раздолбаи решили выманить бабку из дома и обыскать ее комнату. Процессом выманивания занялся Борька.
– Какой такой перерасчет? – Бабкина раздражительность была вызвана странным извещением, которое предписывало с десяти до двенадцати посетить собес.
– Тебе что – совсем пенсия по фигу? – якобы безразлично спросил Арсений.
– Вот это самое я и хотела сказать. Но у меня в том районе еще кое-какие дела имеются. Так что – пойду.
Бабка выходила из дому только при одном условии – если дел накапливалось больше двух. А если из трех удавалось сделать два, считала, что не зря день прошел.
Как только за ней закрылась дверь, Арсений позвонил друзьям. Борька притащил с собой отмычку, отпер замок, и они гуськом вошли в бабкину комнату.
– Ничего не передвигать! – в сотый раз напомнил отчаянно трусивший Арсений.
– Зануда! – Вовка огляделся и присвистнул: – Не бабка, а солдат прусской армии.
В комнате не было ничего, кроме кровати и шкафа с зеркалом на дверях. Борька тут же сунул руку под матрас, рассчитывая найти там самое интересное.
– Ни фига себе! – удивленно зашипел он, показывая приличных размеров финский нож.
– В шкафу ничего интересного. – Вовка аккуратно перелопатил стопку отутюженного постельного белья.
Арсений открыл шкатулку. В которой оказалось несколько юбилейных медалей и серьги с зелеными камешками. Кроме них – скрепка, пара монет времен перестройки, шило, запонки с янтарем и рваная цепочка, завязанная узелком.
– Туфтовато. Ворам тут ловить нечего.
– Ой! – Арсений взвизгнул и вытащил из-под шкафа небольшого ярко-оранжевого зверька.
– Пика-пика-пикачу! Сквиртл! – обрадованно завопил Борька.
Он принялся скакать, выписывая кренделя ногами и изображая немыслимый восторг. Даже нож выронил от неожиданности. Но в ногу себе не попал, нож воткнулся в пол с неожиданной силой. Еле выдернуть получилось. Довольный Борька не уставал радоваться яркой игрушке.
– Нереальная хрень. Откуда тут это мультяшное чудовище?
Арсений недоуменно пожал плечами. Лучше пусть на бабку думают. Так он им и признается, что игрушку ему подарили давным-давно на какой-то праздник, и она ему нравилась! Он и сейчас был ей рад. Давно не мог понять, куда она подевалась.
– А тут что такое? – Вовка вынул из шкафа странного вида мешочек, набитый какими-то предметами.
– Золото-брильянты! – оживился Борька, заглядывая внутрь.
Вместо обещанного золота в мешочке хранился какой-то немыслимый хлам. Обыкновенные камешки, осколки стекла, пробки от бутылок, монетки, но камешков было больше всего.
– Это че за филиал мусорного ведра?
– Бабка-то того – сбрендила, – понурился Борька.
– Я знаю, что это. Положь на место, – как можно убедительнее попросил Арсений.
Он сразу догадался о назначении «мусора», но рассказать ребятам не мог. Потому как уже чересчур перестарался с раскрытием бабкиных тайн. А про содержимое мешочка вообще лучше молчать. Бабка называла этот хлам «предметами силы». Вроде как в шутку. Смысл крохоборства был прост. В удачные дни, когда все дела шли легко, как по маслу, она выходила проветриться. Для успокоения ума. И угуливалась до усталости. Принося с каждой прогулки любой подобранный мелкий предмет, желательно камушек. Для чего она их хранила, Арсений точно не знал, но предполагал, что этот ритуал имеет некое оккультное значение. И уж явно не стоит его обсуждать с посторонними.
– Ну вот – мы так ничего и не нашли, – расстроился уставший Вовка.
– Скорее всего, у нее ячейка в банке. Или она на счет все денежки складывает, – задумчиво предположил Борька.
– Паспорт точно с собой взяла и какие-то удостоверения, – вспомнил Арсений.
У него с детства была стойкая неприязнь ко всякого рода квитанциям и документам. Которые принято хранить сколотыми скрепками и схороненными в пластиковые синенькие папки. Класть папки в ящики. Каждый месяц прикреплять новые. Перебирать время от времени. И все равно, когда очередной конторе требовалось подтвердить, что ты не верблюд, а честный плательщик, родители психовали и орали, тратя полдня на поиски требуемой бумажки. Вываливали стопки квитанций на пол и рылись в них, как бешеные куры.
– Надо, по ходу дела, чердак обследовать, – Борькин азарт пока не угас, он еще надеялся на удачу.
– Ребята, а что мы с найденным будем делать? Не сопрем же? Так какого фига мы суетимся? – опомнился Вовка.
Все приуныли. Но поскольку оставалось время и немного энтузиазма, поперлись на чердак. Пока Борька ползал по паутинным углам, Арсений обнаружил коричневый чемодан со старыми фотографиями и письмами в потертых конвертах и решил их рассмотреть.
– Ни одного знакомого лица.
– Ну и рожи! – Вовка поразился, насколько изменились люди за последние лет сто.
На карточке в шеренгу выстроились скорбные настороженные личности всевозможных возрастов, а перед ними – открытый гроб с покойником и почему-то часть лошадиной задницы с хвостом. Люди в шеренге казались грязными, потому что фотокарточка успела порядком выцвести. А у покойника было вполне себе умиротворенное, довольное сложившимися обстоятельствами лицо.