– На кой эта парочка мне сдалась? – удивилась бабка и потребовала, чтоб Арсений показал ей пару передач про битву экстрасенсов.
Отыскав через Инет необходимые ролики, Арсений позвал бабку для ознакомления.
Сначала она молча смотрела. Потом начала издавать многозначительные хмыки. Потом не выдержала и стала смеяться, зло и резко.
– Дурят! Все это чушь собачья! Разве так работают!
Бабка раздухарилась до ужаса. Вскакивала с кресла и тыкала пальцем в монитор. Арсений перепугался и отодвинул его подальше.
– Ха! Я им покажу, как надо! Я им такое покажу! Они меня навек запомнят!
Признаюсь, мы растерялись и испугались одновременно.
– Это же шоу. – На бабку слова Арсения не произвели ровным счетом никакого впечатления.
– Это просто телепередача. Развлекуха, – встряла я.
– Жульничество? – удивилась бабка.
– Типа того. Как спектакль.
– Актерство?
– Никто не знает насколько. Но скорее всего – вранье голимое.
Бабка потребовала продолжения. Пока она орала перед монитором, мы удрали на кухню. Чтобы ей не мешать.
– М-да. Я не ожидал, что она такая эмоциональная.
– Арс, реально, твоя бабка – эмо!
– А ты – гибрид. Готов, эмов и прочей неформальной нечисти.
– А вот обзываться не надо, а?
К этому моменту бабка притихла. Наверное, задумывала коварный план разоблачения гнусных телевизионщиков.
– Вчера на улице у самого крыльца меня укусила взбесившаяся кошка. Не больно, но противно, – вспомнил Арсений.
– За целый день всего одно происшествие? Неплохой результат. Зато в школе с тобой ничего не случается.
– Так я в ней редко бываю, – напомнил Арсений. – Странно все это – живу как крыса. Даже у родителей почти не появляюсь. Выскочу из дома и бегом в школу. А потом обратно. Ничего интересного не происходит. От скуки даже уроки делать начал.
– Есть отчего впасть в уныние, – пошутила я.
– Тебе смешно. Тогдашний концерт Кипелова был последним выходом в народ. А ты говоришь – по крышам погулять… Я не только свалюсь, я по пути всех на фиг переубиваю.
– Бедоносец, – подтвердила бабка. – Насмотрелась я на ваших волшебников. Жуть и мрак. Сто лет телик не смотрела – еще сто смотреть не хочу. У тебя тряпочка специальная была. Ты того – экран вытри.
Бабка хуже футбольного фаната. Вопить так, чтобы слюнями забрызгать монитор – это умудриться надо.
– А я думал, ты туда на кастинг поедешь, – пошутил Арсений.
– Куда туда?
– Туда, где из миллиона колдунов штук десять для передачи отбирают. Тебя точно выберут. Ты колоритная.
– А… нет, не пойду. Мне это надо?
– Если выиграешь – тебя в Америку пошлют.
– Я сама кого хочешь пошлю.
Пораженные, мы не знали, как на это реагировать. Я на секунду подумала, раз она так разозлилась, то действительно захочет показать высший класс. И еще – мне очень хотелось ее спровоцировать на откровенность. Подначить, как мы в детстве поступали. На «слабо».
– Конечно, не стоит вам на передачу ходить. Вы умеете что-то одно, а там и с покойниками разговаривать надо, выспрашивать их, как они померли. И деньги искать…
– Деньги тут другие искать любят, – злорадно заметила бабка, глядя на смущенного Арсения.
– Я больше не буду.
– Так оно и есть. Не будешь. А сейчас ты пойдешь и вытрешь свой компьютер.
– Потом…
– Сейчас. А потом… постираешь свои носки или книжку почитаешь, – отрезала бабка.
– Да понял я. Так бы и сказала, что вам поговорить хочется. Без меня!
Изображая оскорбленного страдальца, Арсений удалился стирать носки, почитывая книжку. Как я поняла, бабку на «слабо» не возьмешь. Не тот она человек. Зато, судя по приготовлениям, сейчас мне станут вправлять мозги.
– Так вот, глупая девочка, тебе кажется, что разговаривать с мертвыми – очень увлекательное занятие?
Мне пришлось кивнуть, а то от ее тона в горле пересохло и слова застревали в горле.
– Ну, давай попробуем. Меня как раз попросили отыскать пропавшую девушку. Ее месяц найти не могут.
– А фото есть? – оживилась я.
– Зачем?
– Ну как же! Фото просто необходимо. Все ищут при помощи фотокарточки.
– Кто это все? Раз мне фото не нужно – значит, не все. Мне обычно оно без надобности. Тут и так якорей достаточно – имя, фамилия, отчество. И возраст. И цвет волос. Трех признаков всегда хватает.
– Почему?
– Чтобы наверняка. Покойников гораздо больше, чем живых, без уточнений запутаться можно.
Слегка струхнув, я прилежно слушала, ожидая, что же будет дальше. Бабка назвала мне эти самые три признака. Как звали девушку, волосы черные, девятнадцать лет, длинный черный плащ. Каждое бабкино слово звучало тихо и внушительно.
– А теперь скажи мне – жива она или нет! – вдруг выкрикнула она.
– Нет! – так же громко заорала я.
Похоже, я ответила правильно. Бабка продолжала смотреть на меня странным рассеянным взглядом. Отчего я начала советь, теряя ощущение пространства и времени.
– Ну. И где она. Закрой глаза. Не думай. Подключайся. Попробуй.
В доме было тихо, но я слышала свое дыхание. Пыталась представить девушку. Как она выходит из дома. Кого-то провожает. Ничего не боится. Они ждут маршрутку. Друзья садятся в нее и уезжают. Ей нужно вернуться домой. Ее там ждут. Подъезжает машина. «Жигули». Почти развалюха. Девушка наклоняется поговорить с водителем. Она его знает. Он не чужой. Села. Поболтать. Выкурить сигарету. Дома курить нельзя. Смеется. Машина поехала. Девушке кажется – над ней решили пошутить. Ничего страшного. Прокатятся немного, а потом вернутся. Это недолго. Но вот грунтовая дорога…
Я сбилась с дыхания. Закашлялась.
– И что было дальше? – строго спросила бабка.
– Я не знаю! Я не хочу знать! Мне страшно!
– Нет, милая. Придется досмотреть до конца. Это не шутки. Мне завтра надо будет объяснять родственникам, где лежит ее тело. Ее похоронить нужно. А то родители до сих пор верят, что дочь украли в рабство. И ждут.
– И пускай ждут! Зачем им ваша правда?
– Она не моя. Продолжай!
Похоже, я снова впала в транс. Подключение было другим. Здесь и сейчас – темно, стылая грязная вода. Голос повторяет одно слово: камыши. Тихий. Еле слышный. Какие камыши? Я ничего не понимаю! В черной воде медленно шевелятся пряди волос.
Камыши. Незнакомый тихий настойчивый голос. Одно и то же слово. Произносимое с трудом. Через силу. Снова черные волосы. Я словно плюхаюсь лицом в эту мерзкую черную воду. Меня сейчас вырвет!