Миша часто дышал, захватывая воздух раскрытым ртом. Как выловленная рыба. Как сом. Арсений не отводил глаза от аккуратной дырки в коже. Проходя мимо, Маша намочила указательный палец в крови и понюхала. Арсений был уверен, что она сейчас сунет палец в рот, но она только вытерла его об Мишину футболку. Миша закашлялся, отчего кровь начала вылетать из раны плевками. Маша пожала плечами и треснула подстреленного Мишу по спине кулаком. Вопреки всем законам природы на пол, прямо под ноги изумленного Арсения, упала пуля.
– Нитки-иголки в доме имеются? – Миша подобрал пулю и прибавил: – Для коллекции. Восьмая уже. Вот что за народ? Нет чтобы в глаз стрельнуть? Никакой фантазии.
Арсений не пожалел, что целился в сердце. Миша и с невредимыми глазами смотрелся дерьмово.
– И что вы все ругаетесь? – наигранно недоумевала Маша.
Глядя, как Миша штопает кожу, Арсений слегка офигел, но и озверел тоже.
– Ты знаешь, сам удивляюсь! Взяли и разосрались. С чего бы это? – ехидничал он. – Вот встали поутру и думаем, чем бы нам заняться? Не то чужого мыша убить, не то Мишу? Я лично еще не выбрал. Но склоняюсь в пользу Миши – на фиг он мне сдался? – Арсения понесло, он уже не мог прекратить словесный понос. – А еще я все размышляю, на кой фиг вы мне оба? Вот дождусь ночи и поотрубаю вам бошки. А потом в подполе закопаю. Чтоб мышу одному скучно не было.
Зашнуровывая берцы, Маша странно косилась на Мишу. Словно надеясь по его мимике понять, шутит Арсений или нет.
– Не-а, топор не для тебя. Кишка тонка.
Маша дошнуровала ботинки, встала и притопнула ногами. Словно проверяла пол на прочность.
– Я вас не звал! Но если вы здесь – отвечайте, кто вы и зачем приперлись? – окончательно потеряв страх, спросил Арсений.
Гости молчали. Хозяин надеялся на ответ. Он чувствовал, что имеет на него полное право.
– Прямой вопрос – прямой ответ. Миша, – Миша показал на себя, – Маша… только что ушла. Не знаю, куда и зачем. Мы, скажем так, контролеры.
– Не гони туфту! – На пороге снова нарисовалась Маша.
– Ну, тогда кто мы, по-твоему?
– Наблюдатели.
– Фигня. Это ты так считаешь. Мы – координаторы.
– Да ладно! Координаторы! Не льсти себе, дорогой. Мы – смотрящие.
Арсений не удержался от смешка, за что удостоился злобного взгляда.
– Типа уголовных авторитетов? Давайте я тоже поупражняюсь. Вы – арбитры, манипуляторы, спорщики, склочники, сквалыги, ой, это не про вас, хотя кто знает? А еще вы придурки редкостные и гады порядочные. Вывод какой? Правильно – на хрен вы мне сдались?
– Видишь, между нами не достигнут консенсус, – вкрадчиво сказал Миша.
Арсений напряг память, но так и не смог вспомнить, что это слово обозначает.
– У нас не может быть большинства.
– Зато никто не может оказаться в меньшинстве, – парировала Маша.
– Понятно. Вас двое, – сообразил Арсений.
– С тобой – трое. И если ты захочешь поучаствовать, то тут большинство и наметится. Двое против одного.
До Арсения начал доходить смысл сказанного. Начал и тут же перестал. Эти гады все время говорили намеками.
– Пока вы двое против одного меня!
– Мы не вместе. Мы – каждый сам по себе, – сердито напомнила Маша.
Ум Арсения запаниковал и решил зайти за разум. Вспомнил про меня и довольно улыбнулся. Он не один.
– Ну, я пошла. Выигранные у дурака деньги тратить. – Маша снова закрыла за собой дверь.
Арсения мучило желание подойти и резко выглянуть – наверняка эта Маша там подслушивает. Но вместо этого он гордо обогнул окровавленного, но заштопанного Мишу и ушел в свою бывшую комнату. Забрал ноут и установил его на столе.
– Про консенсус почитать решил? – Нахальный Миша даже и не думал скрывать свой интерес.
Встал за спиной Арсения и бессовестно рассматривал страничку. Арсений недолго думая развернул ноут так, чтобы Мише ничего не было видно.
– Секреты? Ну-ну.
– Мне почту проверить нужно! – огрызнулся Арсений.
– И что пишут?
Там было письмо от меня.
– Спам. – Арсений быстро свернул окно.
– Врать стыдно. От телки твоей письмецо. Но если мое присутствие тебя так смущает, я пока пожру чего-нибудь. Надо же как-то возместить потерю крови. А потом – извини, но мне давно хотелось в поисковике кое-что поглядеть. Ты не против?
Перечитав мое письмо, Арсений воспрял духом и удалил текст. Оставалось дождаться вечера.
Вернулся Миша. В рваной, заскорузлой от крови футболке. Губы масляные. Он вытер их рукой, а руку – о занавеску. Арсений решил промолчать. Скандалить дольше, чем отстирать. Миша нетерпеливо переминался с ноги на ногу, ожидая своей очереди забраться в Инет. Арсений специально кликал мышью и стучал по клаве, увлеченно изображая интересную переписку.
– Эй, ты же обещал, что, как я поем, ты меня пустишь! Ты все? Сходи мыша проведай. А то он что-то притих.
Голос у Миши был подлее обычного.
Подозревая нехорошее, Арсений помчался в подвал. Включил свет и прошел по земляному полу в поисках своего друга. Пол не всегда был земляным. Когда-то он был бетонным, но постоянное затаскивание картошки и прочего овоща образовало на нем плодородный слой. По углам даже росло что-то бледное и длинное. На дощатых полках стояли пыльные трехлитровые банки. Две с огурцами-переростками, остальные с вареньями многолетней выдержки.
– Киса-киса… тьфу… цыпа-цыпа, как тебя позвать-то? Ты жив? Ау?
Мыш сидел на пустом картофельном мешке, прижав лапки к груди, и думал. Скорее всего, о еде.
– Вот, я тебе тут покушать принес, – прошептал Арсений, вытаскивая из кармана ломоть хлеба.
Мыш не выказал должной радости. Наклонился, понюхал и отвернулся. Рожа несчастная. Что поделать? Арсений выбрался из подвала, раздобыл кусок колбасы и корку сыра. Подумал и прибавил к ним пару конфет. Иногда его беспокоило отсутствие в подполе воды, но, раз уж мыш столько времени решал проблему питья самостоятельно, то и дальше как-нибудь разберется.
– Теперь лучше? Жаль, ты разговаривать не умеешь. Ну, бывай, друг.
В этот момент Миша закрыл вход в подпол. Сначала Арсений не придал этому значения. Тем более что у него был свет – скудная сорокаваттная лампочка, покрытая пылью и паутиной. Мыш посмотрел на подношение. Потом на лампочку. Которая мигнула и погасла. Теперь в подполе царила кромешная влажная темнота.
Сверху послышался зловредный смешок.
– Ты, урод! Хорош баловаться!
– Посиди, малой, о жизни подумай.
Мишины шаги удалялись. Арсений мог бы поклясться, что гость нарочно топает как слон. Чтоб из досок труха всякая сыпалась.