– Нет уж. – Анжи спрятала руки за спину, опасаясь, что птица примется угадывать ее судьбу по линиям на ладонях. – Мне бы выйти отсюда и кое-кого найти.
– Ой, можешь и не говорить, – дернула птица крылом, отчего на мгновение потеряла равновесие. – Суженого-ряженого приваживаешь, судьбу себе создаешь.
Анжи хмыкнула и густо покраснела. Нет, ей, конечно, Глеб нравился. И если бы не его закидоны в последние месяцы, они вполне могли бы подружиться. Но… Короче, так далеко она не загадывала.
– Откуда вы вообще на нашу голову свалились? – проворчала она, меняя тему.
– Здрасте, приехали! – захлопала крыльями Гамаюн, едва не упав Анжи на голову. – А кто на лавке сидел? Кто духов ждал?
– Ну, так это… – Анжи покрутила перед собой растопыренной пятерней. – А где призраки? Гоблины, сиды, вампиры?
– Эй, проснись! – Гамаюн больно стукнула ее кончиками острых перьев по лбу. – Какие гоблины в России? Их здесь отродясь не было! Если только в кино!
– А как же День Всех Святых? – Анжи остановилась, отчего Гамаюн пролетела чуть вперед и зависла в воздухе, ожидая, когда ее догонят.
– Ну, темнота, – горестно вздохнула она. – Вот именно, что это праздник всех местных святых! Все наши и собрались.
Птица пролетела прямо перед лицом Анжи, и словно кто-то распахнул новый экран. Гамаюн своим телом стирала остатки долины смерти. Вместо нее Анжи оказалась стоящей на пригорке, около кривого сухого дерева. Пригорок сбегал вниз, в лощину, и снова взбирался наверх, рассыпаясь о высокий каменный порог. Порог вел к деревянной трехэтажной избушке с башенками, резные ставни были гостеприимно распахнуты, в окнах горел свет. За избушкой тусклым светом отливала огромная луна. Смущало только то, что забор вокруг избушки был каким-то покосившимся. И покосился он явно не от времени, а из-за того, что на его колья что-то было надето. Анжи пригляделась и в ужасе шарахнулась в сторону, больно ударившись спиной о нечто каменное.
На колья были надеты человеческие черепа с еле тлеющими пустыми глазницами.
Анжи крутанулась на месте. Ей хотелось кричать, но слова застряли в горле.
Она узнала место. «Замок Кощея» – так, кажется, называлась эта картинка в альбоме Светланы. Стояла Анжи на пригорке, за ее спиной начиналось кладбище – о покосившееся надгробие она сейчас и ударилась. А там, впереди, была Смерть.
Анжи побежала к дереву, как к единственному безопасному здесь предмету, и робко позвала:
– Гамаюн, ты где?
Вещей птицы не было видно, на соседнем дереве сидел только ощипанный ворон и довольно громко храпел.
Со стороны кладбища послышались нехорошие звуки – словно камень скребся о камень. Так бывает, когда надгробие сдвигается с места и из могилы вылезает…
– Гамаюн! – заверещала Анжи, сползая на землю. – Мамочки!
Ворон на ветке заворочался, закашлял.
– А? Что? Опять осень? – хрипло спросил он, открывая мутный слезящийся глаз. – То-то человеческим духом запахло.
– Ой, мамочки! – в голос зарыдала Анжи, от ужаса не в силах сдвинуться с места. – Где я?
– Там же, где и я! – Выплюнув эту шутку, ворон довольно завозился на ветке. В воздухе закружилось несколько черных перьев. – А вообще-то все туда идут, – махнул он крылом в сторону избушки. – Правда, никто оттуда не возвращается. Но если ты расскажешь мне хорошую историю, то, так и быть, я тебе помогу.
В голове у Анжи и без того все было перемешано, руки-ноги не слушались, и даже при самом большом желании она не смогла бы ничего рассказать.
– Я домой хочу, – малодушно прошептала она.
– Все там, там, – ворон опять махнул крылом. – Так что с историей? Будет?
Анжи всхлипнула и неожиданно для самой себя запела:
Мы едем, едем, едем,
В далекие края.
Веселые соседи,
Хорошие друзья…
Ворон внимательно выслушал всю песню до конца, кивая каждый раз, когда слышал упоминание о чижике.
Допев, Анжи заметно успокоилась и даже смогла встать на ноги.
– Иди туда, – грустно сказал ворон. – Там встретишь ты Мару, вестницу бед, лицо всех несчастий. Если выиграешь у нее свою жизнь, выйдешь отсюда.
– А может, как-нибудь по-другому? – робко спросила Анжи, поглядывая назад.
– Не оборачивайся! – грозно каркнул ворон. – Пути назад нет, только вперед! Жизнь зарождается из смерти, а приход смерти – это начало новой жизни. Деревья освобождаются от листьев, чтобы пережить зиму и пустить новые ростки. Перед тобой открыты ворота в прошлое и будущее. Не ошибись с выбором! Лето сменяется зимой, день – ночью, жизнь – смертью. Не ограничивай себя клеткой времени. Здесь времени нет!
Спотыкаясь на каждом шагу, падая, сбивая в кровь руки, Анжи поплелась вниз, с пригорка. В овражке под ногами что-то неприятно зачавкало. Причем это не было похоже на простую болотную воду. Жидкость была густой, пахучей, скорее она напоминала кровь, а не воду. Анжи замутило, в голову словно вполз туман. Она вяло думала о том, что не мешало бы подучить славянскую мифологию. Кажется, в сказках всегда бывает волшебный клубок, выводящий героев из чащобы.
Катится клубок вперед, катится, а герой бежит за ним и бежит. И деревья расступаются, и овраги заравниваются.
Пришла в себя Анжи оттого, что жидкость стала заливать ей рот.
Она провалилась. Провалилась в это чертово болото, и теперь оно засасывает ее!
Анжи выдернула руку, попыталась за что-нибудь ухватиться. Но вокруг была только противная маслянистая жижа. А потом она уцепилась за что-то мягкое, как водоросли. Мягкое потянуло ее – вверх, вверх. Она сумела глубоко вздохнуть. Но процесс вытаскивания на этом не закончился. Сведенные судорогой пальцы все еще крепко держались, так что Анжи потянуло дальше, телом и лицом она проехалась по кочкам и кустам, потом ее вздернуло вверх, стукнуло головой обо что-то звонкое, и движение прекратилось.
Мутными глазами она проследила, как несколько мышек бегут от нее врассыпную, огибают колья забора, к которому они успели дотянуть Анжи, исчезают за избушкой. Отдаленно заворчал гром. Дверь избушки скрипнула, выпуская на улицу звуки бодрого музончика какой-то поп-группы, на крыльцо выскочила высокая худая девица в русском костюме, быстро зыркнула по сторонам и скрылась, забирая с собой свет и музыку.
Держась за голову, Анжи села. Если бы ей кто-нибудь сказал, что путешествие в потусторонний мир окажется настолько болезненным, она отказалась бы. Будут ее тут всякие по макушке стучать!
Хватаясь за колья, Анжи прошла к ближайшему окну.
Комната выглядела вполне современной. На полке стоял музыкальный центр, по стенам висели плакаты группы «Токио Хотел», над полкой с книгами пристроилась фэн-шуйная висюлька. За круглым столом сидела та самая девушка, выбегавшая на крыльцо, справа от нее пристроился высокий тощий пацан с худым остроносым лицом, черными волосами, спадающими на глаза. Третий человек сидел к Анжи спиной, на нем была синяя футболка и джинсы.