– Не слишком убедительно.
– Встретив ангела, на вашем месте я бы уверовала тотчас же.
– Но вы говорите с высшими посланниками! Они не доказательство?
– Думаю, посланники и сами не знают, существует ли Он. Это бесконечная цепь. У нас есть даже собственные легенды о Приближенных.
– Погодите… Вот, например, президент Франции Пуанкаре. Мы знаем его.
– Андрей, а вы с ним хоть раз встречались? Пожимали руку?
– Нет, но видел его фото в газетах.
– То же самое – картины, иконы. Распятья, наконец.
– Однако рисованные изображения выдуманы, а фотографические снимки делают с одного и того же человека.
– Хорошо. Пусть так. Но покажите мельком фото вашего Пуанкаре десятку не видевших его художников и предложите им написать портрет по памяти. Все ли рисунки будут сходны с оригиналом? Так и образ Спасителя являлся многим. Я уверена, что каждый стал бы доказывать, что именно он видел истинный лик и написал его без искажений. Причем нет ни малейших причин оспаривать правоту любого из них.
– Логично и непостижимо. Но вопросов появляется всё больше.
– Охотно отвечу, если это в моих силах.
– Вы ангел смерти. И вместе с тем жаждете отринуть смерть. Как это понять?
Кристелла обвела шатер задумчивым взглядом. Селена боялась пропустить хоть слово.
Мим снова наполнил бокалы.
– Честно говоря, я сама не всё понимаю. Как ни противоестественно звучит, Смерть существует. Мне приходилось видеть ее до моего отступничества. Кстати, однажды она показалась и Орфелине, когда приходила за ее матерью.
– Тогда и я видел!
– Ах да, Орфелина вам ее показала. Что вы тогда почувствовали?
Анж задумчиво провел пальцем по переносице.
– Не испугался, но был удивлен… Да, пожалуй, больше ничего.
– Злость, бессилие, – сквозь зубы проговорила Селена. – Я ненавидела ее, но не боялась. И пожелала отправиться с ней вместо мамы. Помню странные песочные часы и маленькую косу…
– Всё правильно. Вы и не должны были испытывать страх. Ведь она приходила к вам, но не за вами. И даже не за вашей матерью, дрессировщицей Агнией. Ее появление стало предвестием близкой трагедии. Когда-то предупреждать о появлении Смерти было и моей обязанностью. Таков удел вечного вестника. Я рада, что избавилась от печальной службы. Ведь у Смерти в подчинении множество мне подобных. Нам предназначено быть конвертами, в которых запечатаны послания. Но ангелы всё равно личности, и далеко не всегда безгрешные. Мы тоже стремимся к совершенству. В этом протест, но не гордыня. В нас не заложили искру таланта. Мы чувствуем свою ущербность. Да, я создаю Спектакль. Он нужен мне, чтобы поверить в собственную созидательную силу. Если Спектакль получится, я докажу, что мы имеем право творить самостоятельно, а не только вдохновлять других. Вот, к примеру, у Андрея жажда созидания в крови, – Кристелла посмотрела на Селену. – Вы заметили, каким был его первый жест, когда он впервые меня увидел? Рука прирожденного художника тотчас потянулась к карману, в котором он обычно носит карандаш. По сути, мы больше музы, нежели ангелы. Что, впрочем, тоже не совсем верно: вы, люди, придумали нам название и считаете, что мы должны являть собой чистоту и совершенство. Вам нужен идеал. И причина тому – неверие в свои силы. Задумайтесь об этом.
Кристелла поднялась с кресла и сложила руки на груди.
– Уходя из подчинения Смерти, я сознательно выбрала путь странствующего паяца, который неизменно раз в поколение показывает одну и ту же человеческую комедию. Если ангел пытается творить, если проявляет тягу к чему-то большему, чем исполнение чужой воли, это непременно – непременно, понимаете?! – должно быть смешным, нелепым и неудачным. Как если бы какой-нибудь рыжий клоун из захолустного цирка решил поставить «Короля Лира». Все хохочут над ним, а он собрал рабочих, униформистов, билетера; на роли Гонерильи и Реганы взял первых попавшихся нищенок, которые околачивались возле шапито, начал работать – и у него получилось! Пересмешники, что издевались над ним, увидели его истинный талант, признали… и именно поэтому освистали, отказав ему в праве творить. Пусть так. Но он уже был королем, халифом на час и понял, на что способен. Тогда клоун смывает грим в ближайшей луже, выбрасывает свой рыжий парик и идет по миру, чтобы собрать труппу из таких, как он – талантливых воров, проходимцев, уличных девок. И его театр становится знаменитым! Высшее общество не принимает выскочку, критика презрительно замалчивает, но ему не нужна слава. Достаточно, что его спектакли смотрят люди и становятся чуть мудрее и чище. Понимаете, он дает надежду! И многие, подобно неправильному клоуну, покидают нищенские гримерки и начинают искать собственные пути. Скажите мне, есть ли более завидный удел, чем тот, который выпал рыжему паяцу? Такова и моя стезя, которую я не смогу покинуть вечно. Мы с Мимом первые и единственные в своем роде.
Кристелла потрепала демона по плечу. Тот печально улыбнулся.
– Но продолжу отвечать на вопросы, – спохватилась хозяйка. – Вкратце рассказать о Спектакле невозможно. Вскоре вы поймете сами. О ролях. Общий тон задаю я. Мне необходимо определить, кому именно из зрителей будет отправлено послание, и обеспечить с ним прочную связь. При этом ничего не подозревающие избранные проходят определенную подготовку. Это выражается в тревожных снах, в которых они видят лишь обрывочные намеки, прелюдию к будущему виде́нию – и бессознательно ожидают продолжения. В этом есть доля жестокости, но мы не можем позволить им увидеть всё сразу. Наша задача предупредить, предостеречь от беды, подтолкнуть к действиям, способным в итоге повлиять на судьбу, но не лишать их рассудка в одночасье. Они смогут видеть пророческие сны, и какие-то мелочи начнут сбываться буквально сразу. Таким образом избранные постепенно подготовятся к основному действию. Сны, конечно, будет навевать Мим, но очень осторожно, чтобы не искалечить психику тех, кому видения уготованы. Границы дозволенного устанавливаю я. В обязанности Орфелины будет входить передача образов и ощущений. Самая главная и трудная задача ложится на вас, Андрей. Вы создадите сами образы. Об этом я расскажу позже, в отдельной беседе. И еще. Я буду не только устанавливать связь, но и выполнять обязанности стража, охраняя вас от внешнего вмешательства. Для этого во время Спектакля мы должны находиться вместе, чтобы чувствовать присутствие друг друга.
– О каком вмешательстве вы говорите? – спросила Селена.
Кристелла и Мим многозначительно переглянулись.
– Вы спросили об основной опасности, которая грозит Спектаклю извне. Именно по этой причине мы еще никогда не доводили действо до конца, – сказал Мим. – Нас прерывали самым грубым и бесцеремонным образом. Чаще всего появляются Клакеры. Их аплодисменты раздаются где-то к середине действия и звучат в самых неподходящих, трагических местах Спектакля. Мы с Кристеллой привыкли, а новых участников, то есть вас, они поначалу могут сбить с толку.