– Вы разговаривали с Григорием Любовским. По-вашему, он серьезно настроен или блефует, пытается запугать или на самом деле людям жизнь попортить?

– Этот человек из-за пустяков не поедет в Москву. Судя по всему, у него есть сообщники из мест не столь отдаленных. По мнению Григория, в том, что его посадили ни за что, виноват Дмитрий Александрович, который и увел меня с собой.

Думаю, план мести Гриша не один день вынашивал. За восемь лет до чего только не додумаешься. А терять ему нечего. Как я догадалась, у него запущенный туберкулез, скорее всего, в открытой форме. У меня дед от такого же умер. Вряд ли я ошиблась с диагнозом.

– У Григория есть родственники в Москве?

– Нет у него никого. Он очень одинокий Мне его жаль, конечно, но я ничем ему не могу помочь. Совершенно чужой для меня человек. Кроме страха, ничего во мне не вызывает.

– Спасибо и на этом. Важно найти его раньше, чем он найдет вашего мужа.

– Интересная мысль. Значит, Дмитрий испугался и попросту сбежал из дома и спрятался. Хоть бы позвонил, а то я себе места не нахожу.

– Это я ему предложил на некоторое время скрыться. Зачем рисковать? Речь идет о жизни, а не о пустяках.

– А как же я? Обо мне он не подумал? Кто знает, что в голове у Григория?

– Не беспокойтесь, я послежу за вами.

– Этого еще не хватало!

– Вы об этом и знать не будете. Живите как жили.

Он встал и ушел. Вика достала сигареты и закурила. Странный тип. Она даже не спросила, как его зовут. И где Дмитрий разыскал его? Что он может? От пули никто еще не спасался. Какие шишки в подъездах подыхают. По сотне охранников имеют, а толку никакого. Захотят угробить – армия не поможет.

Вика задумалась. Что же творится вокруг? Начало или конец? Она опустила глаза и увидела собственные руки, которые рвали косынку на клочки, будто записку с дурным известием.

* * *

Часов в девять вечера муж все же позвонил. Говорил он торопливо и невнятно, что ему несвойственно.

– Вика, со мной все в порядке. По телефону говорить ничего не стану, линию могут прослушивать. Буду позванивать тебе на мобильник. За меня не беспокойся. Все, отбой.

Он бросил трубку и даже не спросил, как у нее дела. «Не беспокойся обо мне!». Ничтожество. У него и мысли не возникло, что и ей может грозить опасность. Махровый эгоист.

Вика со злости бросила тарелку с едой на пол, смахнув со стола и все остальное. Любимая вазочка, в которую она ставила цветы, покупаемые ею же самой себе, тоже разбилась.

Она так распалилась, что не сразу услышала звонок.

Но это был не муж. Звонил он, тот, с кем она испытала истинное счастье и свободу.

– Бог мой, Сереженька! Ты еще не забыл обо мне?

– Судя по всему, ты можешь свободно разговаривать?

– Больше того, я могу идти куда захочу и на любое время. Кандалы расстегнулись на ногах.

– Тогда приезжай в наше гнездышко. Я тоже свободен.

– Лечу, милый. На крыльях лечу.

Вика выскочила на улицу как угорелая, села в машину и поехала. Она уже витала в облаках, предвкушая все, что получит этой ночью. Вот она, отдушина, глоток чистого воздуха, слабый просвет в царстве тьмы.

Она остановилась возле красного кирпичного дома, выскочила из машины и пулей влетела в подъезд. Не дожидаясь лифта, словно на крыльях, поднялась на третий этаж и вбежала в открытую дверь квартиры.

Сергей стоял на кухне у окна. Он не схватил ее на руки и не расцеловал с головы до ног. Вика немного растерялась.

– Иди-ка сюда, – поманил он ее пальцем. Она подошла.

– Глянь вниз. Видишь того типа у твоей машины? Он приехал следом на белой «десятке».

Вика отпрянула.

– Черт! О нем я уже забыла. Идиотка. Этого мужика нанял мой муж приглядывать за мной. Он сыщик.

– Если опытный, то он нас вычислит. А ты говорила, что оковы спали.

– Надо сделать так, чтобы не вычислил.

Настроение было подпорчено. Но не прошло и получаса, как они забыли обо всех и обо всем.

Как просто потерять голову! И не всегда просто ее вновь обрести.

Глава II Убийца

1.

Если стрелок находится под прикрытием, то это хороший стрелок и его ценят.

Мифодий Тихий числился среди лучших, парня высоко ценили, опекали и по пустякам не использовали.

Сегодня выпал серьезный случай, и Мифодий, которого хозяин ласково называл Миф, вышел на охоту. По законам страховки он давно уже должен уехать из Тольятти. Третий выстрел в одном городе – уже риск. Но его держали. Держали из-за неразберихи, творившейся вокруг автогиганта. Шла настоящая война между группировками, и главари защищали себя тройной обороной. Простому киллеру через плотный кордон не прорваться, а Мифодий Тихий работал безошибочно. Он сам разрабатывал тактику и стратегию, расчет шел на секунды, и если у стрелка возникали сомнения, то он уходил, не выполнив задание, дожидаясь более подходящего момента. Принцип был прост. Ни одного холостого выстрела. Цель должна быть поражена с первого и единственного выстрела, второй может не получиться. Спугнешь цель – и она ляжет на дно, лучше отложить приговор и выждать. С его теорией он не сделал ни одной промашки за три года, за что и ходил в большом почете.

Сейчас знаменитый Миф сидел в подвале одного из жилых домов. Похожие на бойницы окошки узкими прорезями проходили под самым потолком вдоль одной из стен. Слабый дневной свет с трудом пробивался сквозь жалкое подобие окон. Со стороны улицы подвальные отдушины находились прямо над землей, из-за чего весной, при таянии сугробов, затапливало подвалы. Сейчас на месте сугробов росла газонная травка. Тихий считал наличие подвала большой удачей. Практически обстоятельства предоставили ему дзот, где можно установить пулеметы и отбиваться целую неделю от армии спецназа. Но крепость никого не интересовала, и атаковать ее не собирались.

В сегодняшнем успехе он не сомневался. Разработанный сценарий ему нравился. Правда, на бдительность стрелка это обстоятельство не влияло. Опыт и практика показывали: незначительное расслабление чревато провалом даже безукоризненно разработанной операции.

Он сидел возле окошка больше трех часов и ждал. Винтовка стояла рядом. В дорогостоящем оружии не было необходимости, расстояние короткое, и Тихий решил обойтись без оптического прицела. Он использовал армейский карабин СКС с навинченным на ствол самодельным глушителем для одноразового использования.

Словом, все то, что не жалко бросить. К оружию Тихий относился трепетно, он его любил, жалел, ухаживал за ним и расставался с большой неохотой. За свою любимую винтовку Миф отдал «мерседес». Главная ее ценность заключалась в том, что она складывалась и превращалась в инвалидный костыль. Миф любил актерствовать.