— Стрелять в меня вздумал, идиот проклятый! Тупой мерзкий ублюдок!
Из домика выскочили еще две девушки, обе брюнетки — одна толстушка, другая тощая. Бросившись к мисс Грейс, они опустились рядом с ней на колени, а третья девушка, блондинка, кричала с крыльца:
— Все, хватит, я вызываю шерифа! Сию же минуту ему звоню!
— Дура набитая! — заорал в ответ от машины Донни. — Мы давно купили твоего шерифа со всеми потрохами!
Распахнув дверцу с моей стороны, он толкнул Лэйни прямо на меня. Я торопливо перебрался на заднее сиденье, потому что Лэйни, стремясь выбраться из машины, принялась пинаться и царапаться.
— Замолкни, сука! — крикнул Донни.
Он с размаху залепил ей сильную оплеуху, так что я, лишь миг назад созерцавший ее затылок, увидел миловидное лицо, искаженное от боли. Из уголка ее рта струилась кровь.
— Если не хочешь получить еще, закрой рот! — предупредил ее Донни.
Обойдя машину, он сел за руль. Мотор «шеви» ожил. Я хотел было выпрыгнуть наружу и дать тягу, но Донни, заметив мое движение в зеркале заднего вида, замахнулся пистолетом, целя мне в голову. Если бы я вовремя не пригнулся, он заехал бы мне прямо в лоб и я, может быть, и в самом деле воспарил бы к праотцам.
— Сидеть, сволочи! Не дергаться, мать вашу! — прорычал Донни и, сделав замысловатый зигзаг, выехал на шоссе N 10.
— Ты спятил, Донни, совсем обезумел, — всхлипывала Лэйни, прижав ладонь ко рту. — Сколько раз я просила тебя оставить меня в покое?
— Ни хрена!
— Клянусь, Донни, я не стану этого терпеть. Мисс Грейс…
— Что мисс Грейс! Что? Будет путаться под ногами, я ей мозги вышибу!
Лэйни попыталась открыть дверцу машины и выскочить на дорогу. Но было уже поздно: «шеви» выехал на шоссе, и Донни поддал газу. Шины завизжали по асфальту, и мы помчались в сторону Зефира. Рука Лэйни лежала на ручке двери, но сделать она ничего не могла: мы неслись со скоростью миль пятьдесят в час, не меньше.
— Ну что же ты не прыгаешь? — осклабился Донни. — Кишка тонка?
Пальцы Лэйни разжались. Она отпустила ручку двери.
— Я сообщу о тебе властям, попомни мое слово!
— Как я испугался, гляди, даже коленки дрожат! — Ухмылка Донни стала еще шире. — У властей нет времени возиться с такой дешевкой, как ты.
— Ты совсем спятил от виски, понятно, Донни?
Лэйни наконец оглянулась назад и заметила в машине меня.
— Какого черта ты тащишь с собой мальчишку?
— Это семейное дело. А теперь заткнись и будь куколкой.
— Чтоб тебя черти забрали, чтоб ты сдох! — Лэйни плюнула в его сторону, но Донни только рассмеялся.
Мы снова промчались через мост с горгульями. Промелькнула брошенная Ракета. На корзинке устроилась ворона. Она пыталась разорвать коробку клювом, чтобы добраться до пирога. Какое унижение! Донни промчался через Зефир, ни разу не сбросив скорость ниже шестидесяти миль в час; потревоженная палая листва еще долго кружилась за нами следом. Мы пересекли городок, вылетев с другой его стороны на шоссе N 16, и помчались в сторону Юнион-Тауна.
— Так ты похитил этого мальчишку? — Лэйни еще не успокоилась. — Точно, ты его украл! Тебя пристрелят за это, Донни! Тебе это не сойдет с рук просто так!
— Мне плевать. А ты теперь будешь жить со мной — я давно этого хотел.
— Я не стану жить с тобой!
Лапа Донни схватила Лэйни за подбородок и крепко стиснула. «Шеви» бросило к обочине, у меня перехватило дыхание, когда деревья стремительно приблизились к нам. Резко крутанув руль, Донни снова вернул машину на середину дороги — все это время мы держались разделительной линии.
— Больше никогда не говори так! Иначе очень сильно пожалеешь.
— Сейчас умру от страха!
Лэйни попыталась вырваться, но Донни крепко держал ее своими железными пальцами.
— Ей-богу, мне совсем не хочется делать тебе больно, детка.
Рука Донни разжалась, но следы от его пальцев так и остались на ее коже.
— Я не твоя детка! Много раз говорила тебе, что не желаю связываться ни с тобой, ни с твоими окаянными братьями!
— Но ведь ты берешь наши деньги? Да и под бок к себе пускаешь?
— Я профессионалка! — не без гордости отозвалась Лэйни. — Я никогда не любила тебя, как ты не понимаешь? Ты мне даже не нравишься! В жизни я любила только одного парня, но он сейчас на небесах!
— На небесах? — В голосе Донни явно прозвучала насмешка. — Этот слизняк гниет сейчас в аду.
Глаза Донни метнулись к зеркалу заднего вида и сузились от удивления.
— Это еще что за хреновина! — прохрипел он.
Я оглянулся назад. На большой скорости нас быстро догоняла какая-то машина.
Черный автомобиль. Черный, как пантера.
— Нет! — затряс головой Донни. — Я не мог так надраться!
Лэйни тоже оглянулась назад, ее разбитая нижняя губа распухла.
— Что там такое?
— Машина. Видишь ее?
— Какая еще машина?
Ее карие глаза ничего не замечали на дороге позади нас. Но я все видел отчетливо и ясно. И Донни тоже видел. Я это понял по тому, как завилял «шевроле» на дороге. Черный автомобиль настигал нас. Через мгновение я различил языки пламени, которыми был разрисован его капот. За ветровым стеклом виднелся силуэт водителя, пригнувшегося к рулю. Казалось, он мечтал только об одном — догнать нас.
— Что за чертовщина! — прохрипел Донни, стискивая пальцами руль так, что побелели костяшки. — Неужто я с катушек срываюсь?
— Наконец-то до тебя дошло! Уже за одно то, что ты увез меня силой, тебя по головке не погладят, а ведь ты еще и ранил мисс Грейс! А если бы ты ее убил?
— Заткнись, сука!
Крохотные капли пота вдруг высыпали на лбу Донни. Его глаза продолжали метаться от зеркала заднего вида к извивавшейся впереди дороге. На несколько мгновений черный автомобиль позади нас скрылся за поворотом, но еще через миг Полуночная Мона вылетела на дорогу и устремилась за нами. Сквозь тонированное лобовое стекло «шевроле» солнце казалось тусклым кружком. Донни разогнался до семидесяти, но Полуночная Мона настигала нас, делая не меньше девяноста миль в час.
— Вот то место, где это случилось, — проговорила вдруг Лэйни, указывая в сторону леса. Ветер развевал волосы вокруг ее напряженного, мрачного лица. — Здесь убили моего парня.
Ее рука указывала туда, где не было видно ничего примечательного, только сорная трава и густой подлесок, если не считать двух стоящих рядом мертвых почерневших деревьев с зияющими в стволах большими уродливыми дырами. Ветви деревьев были тесно переплетены, словно, умерев, они продолжали крепко обнимать друг друга.