И это в ее двадцать восемь лет от роду, полной сил, энергии и таланта.
Загубленного таланта.
Анна без труда нашла нужный дом и поднялась на второй этаж. На звонок ей не ответили. Кто-то должен быть дома, еще слишком рано! Она позвонила еще раз.
Тишина. Куда же ей теперь?! Все против нее! Куда ни сунься – сплошные стены и заборы, У Анны навернулись слезы. Она ощутила такую беспомощность, что ей раз и навсегда захотелось оборвать невыносимые мучения.
Дверь неожиданно открылась. На пороге стоял насупившийся мальчуган лет восьми в очках с толстыми линзами. Худенький, бледный, с покрасневшими глазами, синюшными губешками и белокурыми кудрями.
– Я тебя разбудила? Извини. Тебя зовут Кешка?
– Иннокентий. А ты откуда знаешь?
– Твоя мать мне про тебя все уши прожужжала. Она дома?
– Ты ее подруга? А почему я тебя не знаю?
– Там, где мы дружили, детей не бывает.
– В тюрьме?
– А не слишком ли ты много задаешь вопросов?
– У тебя ко мне их будет больше. Заходи.
Анна зашла в квартиру. Мальчик захлопнул дверь, взял ее за руку и отвел в спальню.
Лучше бы она сюда не приходила! Один шок следовал за другим. Кому она, к черту, нужна, такая свобода?! Вся кровать была залита кровью, даже стены забрызганы.
– Что здесь произошло? – еле слышно спросила Анна.
– Ночью маму зарезали бандиты и сестру тоже убили. А отца забрали в милицию. Они думают, что он всех убил.
– А почему бандиты тебя не тронули?
– Я сидел под кроватью и все видел, а они меня нет.
– Боже! Бедная Ниночка! Вот так раз – и все! Ей же сорока не исполнилось. Сволочи! За что же они ее?
– Ты задаешь слишком много вопросов. Я тебя не знаю.
– Меня зовут Аня. Ты прав, я сидела с твоей матерью в тюрьме, она была моей единственной подругой, настоящей. Меня бы с моим харак тером давно по стенке размазали, но твоя мать выручила меня и научила жить среди волчиц. По том ее освободили, а я вышла только сегодня.
– Менты сюда вернутся. Они обыск еще не делали.
– И это ты видел?
– Нет, я вернулся сюда после того, как они ушли. Но я вижу, что ничего не тронуто.
– Тебе самому надо пойти к ним и все рассказать.
– Не выйдет. Они заодно с бандитами. Я это сразу понял. Один здоровый мент поджидал отца возле дома. Когда он возвращался, мне не удалось его предупредить. Капитан избил отца и отвез в «кутузку». Я никому не верю. Теперь они будут меня искать, чтобы убить. Я видел бандитов.
– Может, ты и прав. Сейчас ничему удивляться не приходится. И что нам делать?
– Где ты живешь?
– Под открытым небом. Я, парень, в полном дерьме. Хоть обратно за «колючку» возвращайся.
– И денег у тебя нет?
– Гроши.
– Ладно, деньги у меня есть. Доллары. Но мне их никто не поменяет или отнимут. Ты поможешь мне, а я тебе. Идет?
Анна посмотрела на мальчугана. Его взгляд был серьезным и даже строгим.
Она присела на корточки.
– Послушай, Иннокентий, я ни черта не смыслю в детях. И еще тебе скажу, что терпеть их не могу и не собираюсь заводить потомство. На кой хрен мне нужна обуза? Меня тоже менты ищут, и не только они. Понимаешь? У тебя есть родственники?
– Я не ребенок, я мужчина. К тому же за бабий счет жить не собираюсь. Так что по поводу обузы рассуждать не будем. Ты смотрела «Семнадцать мгновений весны»? Там искали женщину с ребенком, а у нее было двое и ее не заподозрили. Одну тебя быстрее поймают, а без денег тем более. А если я один буду болтаться по Москве, меня тоже захомутают. Разговаривать я буду только с прокурором, а не с ментами.
– Тебе сколько лет?
– Десять.
– Врешь!
– Не веришь, не надо. И не сиди на корточках, как зеки. Мать тоже на кухне всегда так сидела и курила. Отец отучил. Можешь сесть на стул. И не беспокойся, что я маленького роста. У тебя-то зрение нормальное, а я не клоп на стене.
– Я сейчас упаду и не встану! Ну ты даешь, Кешка!
– Меня зовут Иннокентий. Мой отец умнее тебя и разговаривал со мной, как с человеком. А ты женщина. Всего лишь, – добавил он после паузы.
Анна встала и прошла на кухню. В комнате можно задохнуться от спертого кошмарного воздуха. Кешка последовал за ней. Теперь они оба сидели на табуретках и могли разговаривать на равных.
– Ты хочешь, чтобы я отвезла тебя в прокуратуру?
– Надо выждать. Я еще не принял окончательного решения. Тут сплеча рубить нельзя. Ошибешься и ничего не поправишь. Руку оторвал от фигуры – ход сделан.
– Это как?
– В шахматы играешь?
– Я на нервах у мужчин играть умею.
– Уже заметно.
– Ты выжидать собираешься, а мне действовать надо. Я же без документов. Понимаешь? Тебя заберут и в детскую комнату отправят, а меня за решетку. А у меня нет желания возвращаться на нары.
– Тихо!
Мальчишка вскочил с места, взял Анну за руку и повел в детскую, показывая пальцем на входную дверь. Анна услышала звон ключей, щелкнул замок. Они едва успели спрятаться за оконную штору, как дверь открылась. Оба затаили дыхание. В квартиру кто-то зашел. На подоконнике стояло зеркало, и девушка видела в нем отражение. В дверном проеме мелькнуло плечо с милицейским погоном.
Чувствовалось, что гость был человеком высоким и крепким. Минут пять пришелец находился в гостиной, потом очень тихо ушел.
– Это не обыск, – облегченно вздохнул мальчик.
– Боюсь, ты прав, Иннокентий. Видел его?
– Краем глаза, плохо.
– Тот самый капитан, что отца забрал?
– Похож. Тот же запах пота. Надо уносить ноги.
– Погоди, дружок. Этот тип не просто так заходил сюда. Идем глянем.
Обыск пришлось производить самим. Анна знала, где искать, и нашла в серванте за стеклом в пустой сахарнице три маленьких целлофановых пакетика с белым порошком. Она даже раскрывать их не стала, высыпала порошок в унитаз и спустила воду.
– Что это? – спросил удивленный Мальчишка.
– Так, гадость всякая. Меня подловили на ту же удочку, я их методы знаю. Теперь пусть обыскивают. Пора убираться, мы и так задержались.
– На возьми. – Иннокентий протянул ей паспорт.
– Что это?
– Мамин. Они его не нашли, он в белье лежал.
– Схожесть, как у луны с солнцем.
– Фотографию переклеить можно. На ней нет печати.