Впереди лежала равнина, не плоская как стол (создавая эти места, боги вообще забыли, что такое плоскость), но уже и не отвесные скалы, а пологие холмы и порой горушки, покрытые лесами. Леса, прорезанные тропами и дорогами. Правда, попасть в засаду на такой дороге не составляло труда – посему вновь и вновь отправляли конницу в разведку, и, наверное, не в первый раз пожалел Лаберий Максим о том, что отправил на восток Лузия Квиета. Но идти по этим дорогам было не в пример легче, нежели карабкаться к перевалу Боуты. Путь лежал на северо-запад – к Апулу через плато. Дорога впереди, разумеется, не римская – колдобистая грунтовка, после зимы не просохшая. Порой леса подступали к ней почти вплотную, но зачастую вид открывался, как на любой иной равнине, – распаханные поля и рядом с ними деревни, что наивно прятались за частоколами домики с соломенными крышами; сады, огороды, отары овец на ярко зеленой траве. Большинство крестьян оставалось на месте. Женщины с маленькими детьми укрывались в домах. Мужчины стояли у ворот селений, но ворота не запирали.
Первый дневной переход дался не так просто, как показалось сначала, – как ни легко достался римлянам перевал после устроенного Адрианом спектакля, все равно часть ополчения не ударилась в панику, особенно засевшие в сторожевых башнях и крепости проверенные воины Децебала. Сам перевал был в нескольких местах перегорожен завалами из деревьев. Сверху со склонов атаковать римлян дакам было несложно. Но Лаберий Максим догадался пустить вперед пращников – убивать даков прежде, чем те успевали спуститься вниз. Сверху в пращников летели стрелы, но перестрелка закончилась, когда вверх на склоны пошли ауксилларии. Легионеры тем временем сбрасывали бревна в реку и шли вперед, даки вставали на их пути, их оттесняли в поток, как прежде сметали с дороги деревья. Ожидали, что за первым заслоном окажется вторая линия дакийской обороны, а потом третья. Но их не было. Ополченцы попались на уловку Адриана.
У римлян убитых оказалось немного, но раненых – несколько сотен.
– Завтра день отдыха. По деревням не разбегаться, – отдал приказ Лаберий Максим, когда после дневного перехода армия встала лагерем. – Чинить вооружение, печь хлеб на сухари, префект фабрума займется машинами и повозками. Врачи заново перевяжут всем раны.
Отряды фуражиров разослали в сопровождении конницы по деревням – со строгим приказом брать только часть зерна и жителей не трогать. Сейчас главная задача была – как можно быстрее дойти до Апула.
Но Адриану даже этот единственный день отдыха показался недопустимой роскошью.
* * *
Декстр приказал разведчикам из «славного контуберния» выдать коней, и теперь они ехали в авангарде. Всадники, отправленные накануне в разведку, вернулись утром с донесением, что впереди все спокойно. День уже клонился к вечеру. А день выдался довольно жаркий, все устали, Фламма, едучи в седле, то и дело клевал носом и один раз чуть не свалился с коня.
– Стойте! – вдруг поднял руку Декстр.
Холмы, покрытые деревьями, подступали с двух сторон к дороге.
В сумраке не сразу удалось разглядеть, что впереди. Низкие лучи солнца пронизали зелень, листва трепетала. Удалось лишь разглядеть, что на деревьях развешаны какие-то кули. Но вот что именно развешено…
Кука, сидевший на рослом рыжем скакуне, двинулся вперед, подав знак всем остановиться. Но «славный контуберний» увязался за ним.
– Кровь, – вдруг сказал Тиресий. – Я чую запах крови…
Кука вдруг так дернул повод, что жеребец всхрапнул и сделал свечку. Не сговариваясь, Приск и Малыш ринулись к товарищу.
На дереве висело тело – нагое, все покрытое страшными ранами, местами на мышцах не было кожи, голова отсутствовала. Рядом среди ветвей болтался еще один мертвец, лишенный головы, кистей рук, гениталий и ступней. Подле них развешены были какие-то вещи – кажется, лорика и шлем. Металл был искорежен ударами то ли топора, то ли огромного меча и покрыт запекшейся кровью.
– Похоже, это жертвоприношение… – Фламма выдал такую дробь зубами, что у Приска невольно по спине побежали мурашки.
– Так они чтят своего бога войны Мариса, – проговорил Декстр, щурясь и заслоняя рукой от западного солнца. – Приносят ему в дар пленных. Наших…
– «Как Градива отца, полей покровителя гетских», – процитировал Фламма Вергилия, [161] и неожиданно перестал дрожать. – Уместно, что бога войны Марса Градива желают умилостивить человеческой кровью.
– Проверить, нет ли засады! – махнул рукой Декстр. – Тела снять. Предать огню…
– А головы? – зачем-то спросил Фламма.
– Ты видишь головы? – спросил Декстр.
Малыш был мрачен, как ночь, – сразу вспомнил свое пленение. Не сумей он тогда бежать – быть бы ему изувеченным и принесенным в жертву.
Но именно он полез на дерево – снимать трупы.
* * *
Наверное, Лаберий Максим ожидал, что по дороге к Апулу даки попытаются их остановить. Но нет, армия не встречала почти никаких препятствий. Они двигались почти все время на север, лишь иногда отклоняясь к западу. Достигнув реки Марис, остановились. Согласно карте, к столице даков надо было идти теперь на запад вдоль речной долины и уже потом свернуть снова на юг. Это была более или менее понятная дорога к Сармизегетузе. Во всяком случае, понятная на карте.
Но впереди – на другом берегу Мариса – стоял Апул, крепость и город, оставлять который в тылу было по крайней мере глупо. Опять же речной порт находился под присмотром крепости. Отсюда на север уходила дорога к соляным копям и золотым рудникам. Несомненно, даки придавали Апулу особое значение и сдавать его просто так не собирались. В гавани на реке кораблей не было – даки отлично знали, что римляне приближаются, поэтому корабли ушли, а пару лодок замешкавшиеся торговцы сожгли, теперь их полузатопленные остовы темнели у берега. Адриан торопился к Сармизегетузе, но Лаберий Максим собирался штурмовать Апул, тем более что там – так утверждали Приск и Кука – находился орел Пятого легиона «Жаворонки» и с ним добытые после поражения Корнелия Фуска трофеи.
Адриан попытался возражать – тратить время на осаду ему не хотелось. Но командовал армией не он.
– Я должен вернуть потерянного орла, – заявил Лаберий Максим, – смыть позор с несчастных «жаворонков», вернуть душам погибших легионеров покой. Марс Мститель уже много лет ждет возвращения орла. Ты готов идти против Марса Мстителя, Адриан?
Адриан подозревал, что Марс Мститель здесь вообще ни при чем, наместник Мезии верит другим донесениям: несколько языгов-перебежчиков уверяли, что в крепости полно золота. С языгами у даков отношения были напряженные – эти беглецы явно отведали и плетки, и каленого железа, так что в их нелюбовь к дакам можно было верить, а в том, что в хранилищах полно золота, – стоило усомниться. В языгах говорили злость и желание отомстить тем, кто несколько лет держал их в плену.