Эмма пристально посмотрела Линдси в глаза. Какое-то мгновение она не могла пошевелиться, потом медленно, почти не осознавая, что делает, кивнула.
– Хорошо, – тихо сказала она, – я помогу тебе.
Продавщица магазина появилась на лестнице ровно в половине пятого.
– Я ухожу. Вы знаете, что должны будете закрыть дверь, когда все закончите? – Она оглядела комнату: всюду какие-то шнуры, микрофоны, камеры на треножниках, груды непонятных вещей.
Марк взял у нее ключи.
– Спасибо. – Он улыбнулся. – Пожалуйста, повесьте замок на дверь магазина, когда будете уходить. Мы не желаем, чтобы сюда врывались местные ребятишки в ведьминских шляпах!
– Вы же не останетесь здесь на всю ночь, правда?
Марк покачал головой.
– Не волнуйтесь, как только закончим установку аппаратуры, мы уйдем. Придем завтра утром и заберем все это добро. – Неожиданно его осенило. – Вы, случайно, еще не стали работать по воскресеньям?
Продавщица отрицательно покачала головой.
– Хорошо, тогда мы не будем вас беспокоить. Мы оставим ключи в почтовом ящике кафе, как и договаривались. В понедельник сможете их забрать.
Продавщица ушла. Лампы в магазине этажом ниже одна за другой стали гаснуть. Дверь открылась, потом захлопнулась, раздался скрежет щеколды.
– Ну, ребята, все в порядке!
Алиса была одета в черный свитер, большой крест светлел на темном фоне. На Марке была ярко-красная рубашка и старые потрепанные брюки.
Колин и Джо проверяли углы наклона камер возле лестницы.
– Это то место, откуда, насколько нам известно, она появится, так что надо запереть его со всех сторон. – Колин посмотрел на свои записи.
У них был прекрасный арсенал охотников за привидениями: камера с инфракрасным излучением, способная уловить ту часть светового спектра, в котором могут появиться духи; осциллоскоп для регистрации шумов и измерения электромагнитных полей; а чтобы можно было записывать низкие частоты, рядом с лестницей был спрятан хитрый приборчик с жестким диском. Марк проверил положение последних двух камер и удовлетворенно кивнул.
– Думаю, все готово.
Колин спросил:
– Нам надо еще что-нибудь для контрастности? – Он достал из какой-то коробки что-то яркое. – Внесем немножко визуальной пестрятинки, а? – И он расположил коробку перед камерой номер один.
Марк отошел немного назад и посмотрел через видоискатель.
– Нет нужной резкости. Мы можем попозже врезать эти штуки в кадр.
Колин хихикнул:
– Нервничаешь?
– Скорее боюсь, что что-то случится и у нас ничего не получится.
– А, так Линдси нагнала на тебя страху?
– Да, есть немного. – Марк присел на пустую упаковочную корзину. – У нее неплохо подвешен язык. Я только хотел бы, чтобы она сказала свою пламенную речь перед камерой. Мы не может использовать материал, который ты записал без ее согласия.
– Я могла бы пойти к ней и взять интервью, ведь это я пригласила ее сюда, – сказала Алиса.
– Верно. – Марк взглянул на Джо. – В конце концов, не так важно, где именно состоится интервью. Возьми видеокамеру, она у меня в машине. Будет здорово, если Линдси позволит тебе снять ее. Сделать аудиозапись тоже неплохо, если девушка не разрешит тебе снимать. Но если получится несколько кадров, как Линдси танцует ночью вокруг костра, будет совсем классно. Если же ни то ни другое тебе не удастся, думаю, стоит попросить у нее разрешения на использование записи, которую мы сделали сегодня.
– Я могу взять машину, папа, если в вашем распоряжении останется фургон? – спросила Алиса.
Отец кивнул:
– Бери, но если повредишь ее, я тебя убью!
– Договорились. – Алиса кивнула. – На самом деле я очень рада буду убраться отсюда.
– Понимаю, что ты имеешь в виду. – Джо отошел назад, чтобы оценить свои усилия. – Я рад, что мы не останемся здесь на всю ночь. Несколько часов в пабе – то, что необходимо моим нервам. Пока, детка.
Алиса ушла.
Марк подошел к окну, вгляделся в темноту и поежился.
– Мне отчего-то кажется, что здесь становится холоднее. Интересно, включила ли продавщица отопление?
Колин и Джо взглянули на него.
– Пора идти, ребята! – мрачно произнес Колин. – Я не собираюсь здесь оставаться, если что-то этакое случится.
– Если что-то случится... – задумчиво пробормотал Марк. Его буквально била дрожь. – Все готово?
– Почти что... – Колин сдвинул камеру немного влево.
Марк поднялся. Напряжение заметно возросло.
– Ладно, пошли, камеры работают. – Марк остановился на пороге. – Теперь здесь все ваше, уважаемые духи. У вас появился шанс оставить след для потомства. Появитесь на камерах ночью, и весь мир увидит вас!
Трое мужчин пошли к лестнице и стали спускаться. Последним вышел Марк, он повернулся и еще раз оглядел комнату. Около окна, где он только что стоял, появилась струйка тумана, стелившаяся по полу. Марк нахмурился.
– Вы что, оставили горящую сигарету? – спросил он, уже зная ответ.
Что бы ему ни привиделось, это не обычный дым. А маленький «зайчик» света, плясавший на столе напротив него, вовсе не солнечный «зайчик»! Отраженный свет автомобильных фар? Нет!
Внезапно Марк ощутил, что больше не может оставаться в комнате ни на секунду, и, резко повернувшись, побежал по ступенькам вслед за друзьями. Что бы ни случилось в этой комнате сегодня ночью, ему следует держаться как можно дальше отсюда.
На углу улицы стояла группа детей. Все они были в масках и черных заостренных шляпах, на многих были плащи из черного и зеленого нейлона. Один малыш держал в руке фонарь. Хихикая, они побежали вверх по Саут-стрит и направились к крайнему дому, в окнах которого горел свет. Неожиданно дети перестали шутить и хихикать, сгрудились у двери и самый рослый мальчик постучал кулаком по двери. Ответа не было. Он снова постучал, уже погромче, с некоторым вызовом, чувствуя, что среди собравшейся вокруг него группы детей нарастает нетерпение. Никто не отвечал. Неожиданно в доме погасли огни. Мальчик заколебался, не зная, что делать.
– Да ладно, Рэй, попробуем постучаться в другую дверь. – Девочка, стоявшая рядом, потянула его за рукав.
– Попробую еще раз. Ведь мы знаем, что здесь кто-то есть. – Рэя было не разубедить. Подняв кулак, он снова застучал в дверь.
Дверь медленно открылась. Внутри было темно. Вначале ничего не происходило, а потом неожиданно из глубины гостиной, колышась, как туман, на детей выплыло желтое лицо. И оно было... расчлененное!