– Я не боюсь за себя! – воскликнула она.
– Знаю, любовь моя. Но я боюсь за тебя, – ласково сказал он. – Предоставь мне строить мои отношения с Мари, как мне удобно. Сейчас я должен уехать на запад. Я все еще не отказался от мысли купить у Норвегии западные острова и таким образом навсегда покончить с флотилиями непокорных лордов. Я обязан укреплять западные границы моего королевства. Но пока меня не будет, тебе лучше уехать. Я позову тебя назад очень скоро.
Если он уедет, без его защиты жизнь Элейн, останься она Роксбурге, будет висеть на волоске. Мари ясно дала это понять. Пойти на это Элейн не могла. Но умолять его не ехать было бессмысленно. Она поднялась с подушек, разложенных вокруг камина, и, подойдя к Александру, взяла девочку на руки.
– Я вернусь? Ты обещаешь? – Она закрыла глаза, ожидая ответа, надеясь, что он не заметит, как пусто стало у нее на душе от его слов.
Александр улыбнулся, и его улыбка сказала больше, чем если бы он на ее глазах разразился рыданиями.
– Обещаю, – ласково улыбнулся он.
Король, легонько потянув Джоанну за ручку, заставил Элейн приблизиться к нему. Тогда он зарылся лицом в платьице на животике у девочки и дунул ей в пупок, словно этим действием он подкрепил обещание, данное ее матери. Малютка залилась смехом от удовольствия.
Пройдясь по комнате, он повернулся к Элейн и сказал:
– Я хочу сделать тебе подарок.
– Не нужен мне никакой подарок! – Она произнесла это с сердцем, чем выдала себя. Он понял, как она обижена и как ей больно. А она тут же укорила себя за то, что ответила, как капризная девчонка.
– Нет, нужен. – Александр вдруг повеселел. – Это сделали для тебя, по моему заказу. Смотри. – Он достал из бархатной сумки, прикрепленной к его кожаному поясу, что-то завернутое в кусок ткани. – Разверни.
Элейн опустила девочку на пол и приняла сверточек из его рук.
– Мне ничего не надо, кроме твоей любви, – сказала она упрямо.
– Она всегда с тобой. Всегда. – Он взял ее руки в свои. – Но я не могу все время быть рядом с тобой. Поэтому пусть эта вещица, как часть меня, будет с тобой всегда. Это наш общий амулет, ниточка, которая будет связывать нас, как бы далеко мы друг от друга ни находились.
Она подняла на него глаза и улыбнулась.
– Но я тебя еще увижу? – Ей так хотелось, чтобы он успокоил ее, сказал, что они еще будут вместе. Где-то над ними витала невидимая тень. Элейн с дрожью ощущала ее присутствие.
– Ты увидишь меня. Это слово короля.
Она долго смотрела ему в глаза, а затем, успокоенная, стала разворачивать подарок. По его весу и форме она догадывалась, что это украшение.
Сначала по ее пальцам потекла, выскользнув из обертки, тонкая золотая цепочка; к ней была прикреплена золотая подвеска, украшенная эмалью и усыпанная алмазами. Элейн ахнула.
– Какая дивная вещь!
– Не догадываешься, что это такое? – Он ждал, пока она рассматривала его подарок.
– Это похоже на орла, взмывающего из пламени.
– Это не орел, – улыбнулся он. – Это птица феникс. – Король нежно коснулся пальцем ее виска и лба. – Ты – моя птица феникс, появившаяся из огня еще прекраснее, чем прежде.
Элейн смотрела на алмазную подвеску. У золотой птицы глаза были из маленьких рубинов, а пламя, из которого она вылетала, было золотое, покрытое голубой и алой эмалью.
– Тебе не говорили, что я родилась в огне?
Он удивленно поднял брови:
– Меня ничто не удивляет в моей Элейн. Ты – дитя феникса, во всем. Носи этот амулет всегда, ради меня. Он будет соединять нас всегда и везде. Соскучишься по мне – возьми его в руки и подумай обо мне. Я почувствую это и откликнусь и, если смогу, приду. – Он задумался и очень серьезно, с болью в голосе сказал: – Если мы не можем принадлежать друг другу в этой жизни, Элейн, то ты станешь навсегда моей в той, другой жизни, когда мы умрем. Я даю тебе эту клятву. И этот амулет, феникс, – символ моей вечной, бессмертной любви к тебе.
И снова Элейн ощутила нависшую над ними тень. Потрясенная его страстными признаниями, в которых слышалось нечто роковое, она расстегнула замочек и надела цепочку с подвеской на шею.
– Я вернусь в Шотландию, обязательно вернусь, – прошептала она. – Мы еще будем вместе, любовь моя.
Ведь ей еще надо родить ему сына, который будет расти большим и здоровым. Александр поцеловал ее, и все тревоги прошли.
– Я знаю, так и будет, – сказал он.
III
Ланфаэс. Апрель 1247
В большом доме замка Джоанна носилась по комнатам, ее счастливый смех звенел повсюду. За ней по пятам следовал верный Доннет, который тревожился за шуструю девчушку не меньше, чем ее мать. Он всегда был настороже. Усевшись в углу, собака не отрывала своих больших карих глаз от ребенка, терпеливо сносила все шалости и позволяла как угодно себя донимать – обнимать, щипать, ездить верхом, когда Джоанна сжимала полными ножками ее шелковистые серые бока. Лишь изредка она обращала умоляющий взгляд на Элейн, чтобы та хоть на время освободила ее от своевольного ребенка. Так шла их жизнь, без каких-либо перемен, и потому приятной неожиданностью стал для них приезд двух молодых лордов из Аберфрау, племянников Элейн, Оуэйна и Ливелина. Они прибыли для того, чтобы предложить ей совершить вместе с ними небольшое путешествие в Вудсток.
Сначала Элейн отказалась – боялась столкнуться там с Робертом.
– Дядя Генрих особенно настаивал на твоем приезде, – ввернул Оуэйн; все это время он втирался в доверие к монарху, сидя в своем грязном холостяцком замке в Абере. – Кстати, недавно мы привлекли на нашу сторону Джона де Грея. В союзе с ним мы еще наведем порядок в стране и постоим за честь нашего рода.
– Но ведь пока победа за Генрихом? – сказала Элейн, переводя взгляд с одного племянника на другого.
Оуэйн только пожал плечами. Но в глазах Ливелина она подметила знакомый мятежный огонек.
– Мы сейчас стараемся выиграть время и объединиться, тетя Элейн, – ответил он сурово. – Это нам необходимо. Пусть Генрих считает, что все идет, как ему хочется. Не сомневайся, со временем мы вернем величие нашему Гвинеду.
Элейн с озорной улыбкой смотрела на племянника. Если судьбе будет угодно вручить бразды правления Ливелину, родной Гвинед снова станет великим.
IV
Вудсток. Апрель 1247
Молодым людям удалось наконец уговорить Элейн ехать вместе с ними ко двору. Как раз в это время пришло письмо от самого короля с его личным повелением ей прибыть к нему вместе с племянниками. Он писал, что хотел бы обсудить статус унаследованных ею земель в Хантингтоне и Честере с целью подтверждения ее прав на владение ими. За пять лет до этого король выкупил у наследников их права на земли в Честере, и теперь титул безраздельно принадлежал ему.