– Ты никогда еще не была так прекрасна! – прошептал он, задохнувшись от восторга.
Проснувшись, Элейн застала его в тот момент, когда он, сидя на краю постели, внимательно рассматривал ее обнаженное тело; рука Малкольма покоилась на ее выпуклом животе.
– Ты носишь моего сына, – с благоговением произнес он. Элейн кивнула, и он, склонившись, стал целовать ее живот. – Я увезу тебя в Фолкленд. Хочу, чтобы ты была со мной.
Малкольм обращался с ней так, словно она была драгоценным сосудом, выточенным из хрусталя. Он не позволял ей ничего делать, окружил ее служанками, задаривал новыми платьями и почти не отходил от нее. Когда же ей захотелось послушать старинные кельтские баллады, из Уэльса был приглашен арфист. Элейн попросила разбить сад под южной стеной замка, и Малкольм тут же приказал вскопать там землю и посадить цветы и деревья. А когда Элейн попросила больше ее не трогать, он смущенно убрал руки и оставил ее в покое наедине с ее снами.
II
Сентябрь
Ронвен еще раз проверила, на месте ли кинжал, спрятанный под платьем. Кинжал никуда не делся, и женщина недобро улыбнулась. Она захватила с собой Энкрет и Лиулфа, и, похоже, обе собаки понимали, зачем они ей понадобились. Она положила руку на голову Лиулфа, как это всегда делала Элейн, и пес тихонько зарычал.
Ронвен огорчало, что убийцей Элейн оказался именно граф Файф. Поначалу, когда до нее дошли слухи о том, что их родовое гнездо разорили люди графа во главе с ним самим, она не хотела этому верить. Он был одним из немногих мужчин, способных вызвать в ней восхищение. И Ронвен долго выжидала, ничего не предпринимая. Однако слухи становились все упорнее; они уже облетели все замки во владениях леди Линкольн. Это убедило Ронвен; теперь она считала, что Элейн погибла в огне. Король повелел отслужить по ее душе заупокойную мессу и начал раздавать ее земли наследникам. Однако никаких обвинений против Малкольма выдвинуто не было. Никто не собирался покарать его за содеянное. Решившись, Ронвен принялась готовить возмездие.
Девочки были живы и здоровы. Ввиду того, что их мать почила, а отец еще не вернулся из Святой земли, они были взяты под опеку короля, и воспитание их было поручено графине Линкольн, которую Ронвен любила и уважала. Кроме того, девочки были вверены заботам преданной Энни.
Однажды ночью Ронвен беспрепятственно покинула замок и пустилась в дальний путь на север, намереваясь осуществить свой зловещий план.
И вот перед ней в тени Ломондских холмов вырос замок Фолкленд. Знамя графа, на котором был изображен конный рыцарь с обнаженным мечом, вяло плескалось на слабом ветерке над Большой башней. Ворота были открыты. Женщина смотрела, как по подъемному мосту проехала нагруженная повозка; зубцы подъемной решетки косыми тенями легли на поклажу, и повозка скрылась за стенами. Картина мира и покоя открылась взгляду Ронвен, когда перед ней вырос замок Фолкленд. Но она хорошо знала, что в тот день граф непременно должен умереть, а возможно, и она вместе с ним. Снова коснувшись рукояти кинжала, она улыбнулась и послала лошадь вперед.
Вооруженный стражник у ворот пропустил ее в крепость, не спросив, кто она такая, – наверно, он запомнил ее лицо, когда она бывала в Фолкленде раньше. Он улыбнулся и помахал рукой, давая понять, что она может проехать.
– Граф здесь? – спросила она охрипшим от усталости го-носом.
– Его нет, но графиня в замке, миледи. Она в Большой башне, в своих покоях.
Ронвен вовсе не хотелось тратить время на неизвестную ей графиню. Она уже решила, что граф должен быть убит, причем в этот самый день.
Страж махал ей рукой, чтобы она быстрее проходила, потому что сзади в ворота катила доверху груженная повозка. Женщина отступила в сторону, чтобы не угодить под огромные колеса, обшитые кованым железом. В это время Лиулф, зарычав, вдруг рванулся вперед и огромными прыжками помчался по двору замка. Энкрет, позабыв про Ронвен, бросилась вслед за ним.
Женщина побежала следом. Их непослушание обескуражило и рассердило ее. Однако вместе с тем у нее появилась слабая надежда. Если они так радостно бросились вперед, то, может быть, все не так уж плохо.
Никто не останавливал Ронвен. Она быстро преодолела ступени, которые вели в нижние покои. Собаки давно исчезли впереди. Ронвен, не чуя под собой ног, бежала вверх по лестнице.
На пороге покоев графа она остановилась, еле переводя дыхание. Внутри, в зале, она увидела Элейн; та, обняв Лиулфа за шею, целовала его в нос. Энкрет вертелась вокруг, стараясь втиснуться между псом и хозяйкой, лизала Элейн руки и ласкалась к ней. Элейн не могла оторваться от любимых животных, но, наконец, подняла полные слез глаза и увидела в дверях свою старую няню. Она выпрямилась и протянула к ней руки:
– Ронвен! А где Джоанна? Где Хавиза?
Потрясение было столь огромным, что Ронвен какое-то время не могла ни пошевелиться, ни ответить. Но потом, увидев ужас на лице Элейн, видимо истолковавшей ее молчание неправильно, она пришла в себя:
– Дети в безопасности, живы и здоровы, радость моя.
Женщины бросились друг к другу в объятия и, припав друг к другу, долго молчали. Камеристки Элейн в изумлении наблюдали эту сцену. Эммот взяла на себя смелость нарушить молчание:
– Миледи, я не уверена, что милорд был бы доволен, узнав, что принимаете неизвестную ему гостью.
Элейн улыбнулась.
– Ронвен – гостья, появление которой вряд ли вызовет его неудовольствие. – Повернувшись к собакам, она стала целовать их мохнатые головы. – О Ронвен, мне просто не верится, что ты здесь, передо мной! Я думала, ты умерла! – Она и смеялась, и плакала.
– А я думала, что ты умерла! – Голос Ронвен уже стал необычайно спокойным. – Что с тобой случилось? Все вокруг считают, что ты умерла. Генрих повелел отслужить по тебе заупокойную мессу, твои земли розданы твоим родственникам, а девочки взяты под опеку короля. – Она опытным глазом оглядела фигуру Элейн. – А ты забыла про нас?
Элейн разразилась рыданиями.
– Я? Забыла? Как ты можешь так говорить! Меня привезли сюда против моей воли и обвенчали насильно. Меня охраняли днем и ночью!
– Но ты же замужем! Как они могли заставить тебя обвенчаться, если у тебя есть муж? – удивилась Ронвен.
– Роберт погиб! – Оттолкнув Ронвен, Элейн стала взволнованно ходить по комнате.
– Погиб? Разве? – Голос Ронвен буквально преследовал ее. – Вот уж не знаю, в Англии об этом ничего не слышно. Напротив, говорят, что он отбыл из Аккры и направляется домой.
Повисло долгое молчание.
– Ты уверена? – упавшим голосом спросила Элейн. Рука невольно легла на живот, где она носила под сердцем дитя Малкольма; ребенок пока еще не шевелился.
– Король назначил леди Линкольн воспитательницей девочек, и, когда я перевезла их из Фозерингея от леди Дерворгиллы к леди Линкольн, та мне сказала, что их отцу уже написали, чтобы он как можно скорее возвращался в Англию.