Отпустив Агнес, Элейн налила два бокала вина и передала один Ронвен.
– Не надо больше говорить об этом. Выпей, а потом расскажи мне, что произошло в Фолкленде. Как мои мальчики?
Когда Ронвен наконец закончила рассказ, Элейн положила голову на ее руки.
– Бедный Колбан, бедный Макдафф. Я писала им обоим много раз. Они действительно думают, что я забыла их?
Ронвен покачала головой.
– Они уже знают, что сэр Алан перехватил бы все, что ты пошлешь. Ты должна посылать вести так, чтобы они могли их получить. Пиши молодому королю, милая. Дарварды не смогут помешать ему передать твоим сыновьям твою любовь.
Ронвен сразу выяснила, куда исчез Дональд: он пропадал у симпатичной распутницы с молочной фермы замка; у нее были длинные блестящие рыжие волосы и белая кожа. Мэгги, горничная Элизабет Map, сказала Беток, а та в свою очередь доложила Ронвен, что Элизабет велела Дональду оставить жену в покое. Она решила, что спать с беременной женой – смертный грех, и подсунула Дональду эту рыжую, чем-то похожую на Элейн в юности. Ронвен прекрасно понимала: уйдя к этой стройной девушке, Дональд в отвращении отвернется от раздутого тела Элейн.
Ронвен обуревали самые противоречивые чувства: она и радовалась измене Дональда, и убеждала себя, что Александр не стал бы заниматься любовью с Элейн, пока она носила ребенка другого мужчины, а напротив, захотел бы утешить ее в горе.
Когда она сказала Элейн, где развлекается Дональд, Элейн зарыдала.
– Я знала это, я предполагала. Я видела их вместе, – рыдала она. – Он смотрел на нее так, как он всегда смотрел на меня. А как можно его винить! – Она прижала руки к туловищу. – Посмотри на меня! Я отвратительна.
– Ты красива, милая. Теперь ты знаешь, где твой муж проводит ночи. Ты также должна знать и то, что леди Map велела ему оставить тебя.
– Леди Map? – Элейн посмотрела на нее, слезы блестели на ее ресницах.
– А кто же еще? – Ронвен очень быстро составила неблагоприятное мнение о графине Map. – Он не оставил бы тебя, не скажи она ему, что это смертный грех – спать с беременной женой.
– Смертный грех? – Элейн была ошеломлена.
Ронвен кивнула.
– Скажи спасибо, что теперь, когда ты так погрузнела, он не в твоей постели. Он вернется, когда ты разрешишься от бремени. Вот увидишь.
V
Октябрь 1266
Гратни родился в полночь, когда первая большая буря осени штурмовала стены замка, завывая в бойницах юго-западных укреплений и превращая ручеек, вытекающий из реки Дон в ущелье позади замка, в бушующий поток.
Ребенок был крупным, с волосами и глазами отца. Роды были легкими и быстрыми, так что даже Элизабет была удовлетворена, что ее первый внук оказался крепким наследником.
Утомленная Элейн откинулась на ложе. Ее обмыли, и она лежала в свежем белье с запахом лаванды, ее расчесанные волосы свободно рассыпались по плечам. Только тогда она позволила впустить к себе Дональда. Он сел на кровать и взял ее руку.
– Моя прекрасная, моя любимая умница. – Он наклонился и поцеловал ее в губы.
Возле них в резной дубовой колыбели спал ребенок.
VI
Дональд стоял один на бойнице Снежной башни и смотрел на отдаленные холмы. Позади него дремал в лучах зимнего солнца замок. Большая крепость, построенная, в основном, его отцом во времена короля Александра более сорока лет назад, все еще достраивалась; башня на юго-западном углу стены была в этот момент покрыта подмостками, хотя рабочих не было видно.
Он пришел сюда из спальни, где он сидел с Элейн и ребенком, наблюдая их, спящих уютным, спокойным сном. Он облокотился на холодную каменную кладку, подперев подбородок рукой. Его сын был самым красивым ребенком, которого он когда-либо видел: крошечный, хрупкий, его фиолетовые глаза были окаймлены длинными темными ресницами, которые, когда он спал, оттеняли кожу, белую как снег. Это было неслыханно – писать поэму о ребенке, если только это был не сам Господь, но слова восхищения уже роились в его голове.
Прошло какое-то время, прежде чем он понял, что кто-то стоит позади него. Раздраженный тем, что ему помешали, Дональд не хотел ничего предпринимать в надежде, что пришедший поймет намек и уйдет; но затем словно шестое чувство заставило его обернуться.
Сзади никого не было.
Озадаченный, он посмотрел поверх каменных плит, которые служили своего рода крышей для башни. Дверь на лестницу была открыта, как он ее и оставил. Внутри был глубокий мрак. Он поднялся на крышу и, наклонившись, поглядел внутрь. Ступеньки тонули внизу, в темноте. В глубине башни не было слышно звуков удаляющихся шагов.
Вернувшись на солнечный свет, он снова тревожно осмотрелся вокруг. Опушка его тяжелого платья хлопала на ветру по каменной кладке.
За крутыми склонами ущелья позади замка он увидел деревья на склоне напротив, возле карьера, где сильный ветер, завывавший в ветвях высокой шотландской сосны, срывал последние листья дубов и берез. Прислушавшись, он смог услышать треск огня за скалой внизу.
Он сильно дрожал. Боже правый, между его лопатками даже пробежала струйка холодного пота! Дональд снова посмотрел вокруг, а затем бросился к лестнице.
– Нэл!
Он мчался вниз по узкой винтовой лестнице, перепрыгивая через две ступени, пролет за пролетом, пока, задыхаясь от бега, не достиг спальни.
– Нэл! С тобой все в порядке? – Он неосознанно держал руку на кинжале.
Она резко пробудилась и села на подушках; глаза ее округлились от страха.
– Что это? Что случилось? – Она крепко держала маленького Гратни на руках.
Он посмотрел на нее и растерянно вложил кинжал в позолоченные кожаные ножны. Было заметно, он испытал облегчение от того, что с ней все в порядке, и вдруг разом ослаб и поник.
– Прости, любимая. Я не должен был будить тебя…
– Что это было? – Элейн протянула к нему руку. Теперь она боялась, потому что внезапно, посмотрев на его лицо, поняла, что произошло.
– Александр здесь? – беззвучно спросили ее губы, когда ее взгляд встретился с его взглядом.
Он пожал плечами.
– Я ничего не видел. Я не могу поверить, что он последовал за нами. Как бы он смог? Наверное, мне показалось.
– Нет, ты прав. Он здесь. – Ее руки сжимали ребенка. Ронвен каким-то образом привела его, и теперь, когда Элейн уже не носила ребенка Дональда, Александр искал ее.
Элейн почувствовала во рту металлический привкус страха. Она медленно встала на колени посреди постели, оглядывая слабо освещенную комнату. Только несколько лучей бледного зимнего солнца просачивались сквозь двойные рамы окна.
– Пожалуйста, уходите, милорд. – Она говорила мягко. – Уходи, любовь моя. Позвольте мне остаться с Дональдом и его сыном. Пожалуйста, если ты любишь меня, уходи.