Въехав во двор замка, всадники спешились, и Элейн, отдавая поводья подбежавшему конюху, обняла Там-Лина за шею.
Король с удивлением посмотрел на нее.
– Ты всегда так страстно целуешь своих коней, милая? – насмешливо спросил он.
– Только если они мне нравятся! – Элейн знала, что ни одно ее слово и ни один жест или взгляд короля или графа не ускользнут от придворных дам, которые весь день находились поблизости от них. – Чудесный конь! – сказала она. – Мне подарил его лорд Файф. Уж не ревнуете ли вы, сир, что я получила такой прекрасный подарок?
– Разумеется! Похоже, за лордом Файфом нужен глаз да глаз!
Сам граф в этот момент разговаривал с егерями и не слышал короля.
Александр стал серьезен.
– Вы, миледи, кажется, уже не столь враждебны к графу? Может быть, стоит отправить его куда-нибудь подальше? Скажем, пусть проверяет какой-нибудь далекий шотландский форпост, пока вы находитесь здесь!
– И если можно, пусть он возьмет с собой моего мужа! – тихо добавила Элейн.
Еще одна группа охотников въехала во двор. Они оживленно переговаривались, кто-то подошел к королю и одобрительно похлопал его по спине, хваля его меткость. Егеря внесли оленьи туши. Элейн незаметно оттеснили в сторону, и она пошла к дому.
Было ясно, что удачную охоту будут праздновать всю ночь, и Элейн решила переодеться – ее платье после скачки по лесу порвалось еще в нескольких местах, а колючие ветки превратили вуаль в ленты. Но она была рядом с королем, когда убили первого оленя!
Неста ждала ее в спальне, а кувшин с душистой теплой водой стоял на треножнике у очага. Роберта не было, и Элейн с облегчением вздохнула. Она сняла порванное платье, Неста подвинула поближе таз и приготовилась помочь своей госпоже вымыться.
– Ты сможешь привести его в порядок? – спросила Элейн, показывая на платье.
– Надеюсь, миледи. До сих пор я не подводила вас. Я приготовила вам алоэ… – Неста замолкла на полуслове, увидев, как распахнулась дверь и в комнату вошел Роберт. Элейн выпрямилась и замерла от неожиданности. Теплая вода текла по ее рукам и шее, пропитывая тонкую ткань рубашки с большим вырезом.
– Вон! – Кивком головы он указал Несте на дверь. Та поклонилась и шмыгнула из комнаты, оставив их наедине.
– Ты ослушалась меня и выставила на посмешище перед всем двором, – медленно сказал он.
Элейн вызывающе посмотрела на мужа.
– Если вы оказались посмешищем, то только потому, что сами не захотели ехать со мной. Если бы вы оказались в первых рядах, мы скакали бы рядом!
Роберт зло усмехнулся.
– В следующий раз я велю запрягать белого коня себе, тогда, быть может, и догоню вас. А если он мне не понравится, я разобью ему голову. – Элейн побледнела. – Я слышал, что ты обнимала его. Весь двор только и говорит о твоей любви к этой твари! – Роберт грузно опустился на стул, сложив руки на его высокой спинке. – Почему ты моешься в рубашке? – сменил он вдруг тему разговора. – Странная скромность для такой резвой женщины. Сними ее!
– Нас ожидают к королевскому столу…
– И мы там будем! Мы же не собираемся разочаровывать нашего хозяина или его короля?
– Тогда я должна одеться!
– Скоро оденешься. Но сначала сними рубашку. Подумай о лошади, Элейн, – ведь будет очень жаль убивать такое красивое животное…
Элейн поняла, что он хочет сделать – сначала унизить ее и вдоволь поиздеваться над ней, избить, а затем вежливо помочь ей одеться. Так бывало уже не раз. Она знала, что Роберт наслаждается, ощущая себя ее полновластным хозяином. Но сегодня этому не бывать! Она отступила в сторону и взяла полотенце, оставленное Нестой на кровати.
– Если вы хоть пальцем тронете лошадь, я расскажу королю, как вы обращаетесь со мной, – сказала она с отчаянием в голосе, – и он убьет вас! Он уже думал об этом, вы стоите у него на пути! Только по моей просьбе вас до сих пор щадили. – Элейн шагнула вперед и увидела, как Роберт вздрогнул. – Если что-нибудь случится с Там-Лином, я буду знать, кто виноват, пусть даже камешек застрянет у него в копыте!
– Король не осмелится причинить вред мне, посланцу Англии!
– Посланцу? Это я посланец дяди Генриха, а не ты. Тебя он не посылал.
Роберт торжествующе посмотрел на Элейн, его глаза сузились.
– Тут ты ошибаешься: это я привез послание короля Генриха! Это на меня выписана охранная дорожная грамота, так что я – официальный королевский посланник! – Роберт усмехнулся, видя, как Элейн изменилась в лице. – Ты ведь не знала об этом? Так что, если меня убьют здесь, в Шотландии, сделай это король или любой другой из его подданных, Генрих захочет узнать, что случилось! И тогда столь дорогой для твоего Александра мир с Англией будет стоить не дороже ячменной лепешки. Нет, Элейн! Король Александр не тронет меня. Если бы он мог, то давно бы добрался до меня. И ты это хорошо знаешь, дорогая, иначе бы ты уже выложила ему все свои жалобы. Не хочешь же ты стать поводом к войне между Англией и Шотландией? И ты наверняка не хочешь, чтобы весь мир узнал о том, что король Шотландии виновен в кровосмешении со своей племянницей. Ты знаешь, как церковь наказывает кровосмесителей?
У Элейн пересохло во рту; вся ее решительность исчезла. Поджав губы, она сказала:
– Этот разговор ничего нам не даст. Пора собираться на ужин!
– Это тебе он ничего не даст! – Роберт рывком поднялся со стула, схватил ее за руки, с силой заломил их ей за спину, завязав поясом от платья. Потом он поставил Элейн на колени и стал раздеваться сам. Страх в ее глазах, молчание и злость, как всегда, привели его в крайнее возбуждение…
Как Роберт и обещал, синяки и кровоподтеки на теле Элейн были скрыты от посторонних глаз, когда она вошла рядом с ним в зал, где был накрыт стол. Она была бледна, но она нашла в себе силы улыбнуться королю, когда садилась на свое место. Роберт уселся рядом, по правую руку от нее. Выглядел он чрезвычайно довольным и через мгновение уже поднимал первый кубок с вином. Не была подана еще и половина блюд, а его голова уже покоилась на широком столе среди подносов и объедков.
Король не сразу обратил на это внимание, а когда заметил Роберта, то обратился к Элейн:
– Похоже, миледи, что вашему мужу слишком понравилось наше вино. Не приказать ли отнести его в спальню?
Элейн, молчавшая почти все время, резко ответила:
– Нет, сир! Я думаю, свежий воздух будет ему гораздо полезней.
Александр жестом подозвал слуг:
– Отнесите сэра Роберта во двор, пусть он поспит под открытым небом! – Потом он повернулся к Элейн и спросил: – Тебе понравилась охота?
– О да! Очень понравилась. – Ей хотелось броситься к нему на грудь, заплакать и попросить о помощи, показать свои синяки и увидеть, как Александр бросится вслед за слугами и задушит Роберта собственными руками. Но она знача, что не сможет сделать этого, что должна оставаться спокойной. Она не могла рисковать тем, что из-за нее, избитой собственным мужем, может начаться война, и тем более не могла она рисковать своим возлюбленным – Александру грозило отлучение от церкви или еще хуже того.