Посвящается Адриану Джеймсу Эрлу и Джонатану Эрскину Александеру – тоже потомкам Брюса

СОН

В эту ночь все повторилось, надвинувшись безмолвно и угрожающе, как черные тучи. Во сне ее влажные от пота руки судорожно сживались и разжимались, дыхание стало прерывистым, сердце учащенно забилось, она беспокойно заворочалась, из груди вырвался стон. Потом она затихла, но глаза под опущенными веками как бы продолжали за чем-то следить.

Охваченная страхом, она рванулась вперед, но ее руки хватали пустоту, тогда как сзади что-то удерживало ее, мешало двигаться. Над ее головой была решетка и с боку тоже, и за спиной, а за этой решеткой она видела глаза. Уродливые лица, смотрящие на нее, шевелящиеся губы, звериный оскал. Только это были не звери: это были люди, и лишь решетка спасала ее от них. Опустившись на колени, она прикрыла голову руками.

Когда она подняла глаза, люди исчезли. Вокруг была пустота.

Очень медленно она поднялась. Сейчас она уже была птицей. Ее крылья онемели от бездействия, перья были пыльные и ломкие. Попытка расправить их вызывала боль в груди и плечах. Она начала махать ими, все быстрее и быстрее, надеясь, что они унесут ее вверх, в небо. Но решетка была прочной; она билась о ее прутья – билась до тех пор, пока не изранилась в кровь, и в изнеможении упала. Надежда умерла; она поняла, что вновь стала женщиной.

Сон начал рассеиваться, а с ним исчезла неподвижность. Ее глаза наполнились слезами, которые полились из-под опущенных век. Она снова начала беспокойно метаться, искать руками решетку – отголосок ее сна, – боясь обнаружить ее при пробуждении. Теперь она боролась со своим сном, все еще оставаясь в западне.

Одна рука вдруг схватила что-то в темноте и сжала так, что побелели костяшки пальцев. Это была опутанная цепью дверь клетки.

Тогда она внезапно открыла глаза и громко закричала.

ПРОЛОГ
1970

Маргарет Гордон посмотрела на детей, сидящих у ее ног, и улыбнулась. Джеймс, розовощекий, с гладко причесанными волосами, в клетчатой рубашке и джинсах, никак не мог спокойно усидеть на низенькой скамеечке. Для своих восьми лет он был высоким, крепким мальчиком, обещавшим стать таким же привлекательным, как его отец. Она грустно покачала головой и перевела взгляд на Клер. Старше брата на четыре года, девочка была темноволосой, стройной и грациозной, как маленький олененок. Ее короткие волнистые волосы обрамляли лицо с тонкими, правильными чертами, на котором выделялись огромные серые глаза.

И эти глаза, не мигая, как всегда внимательно смотрели на старую тетушку.

– Продолжай, тетя Маргарет, давай еще послушаем про паука. – Джеймс наклонился вперед, уперевшись локтями в колени. – И о том, как король скрылся из Шотландии.

Маргарет снисходительно улыбнулась.

– Опять? Ты просишь рассказать эту историю каждый раз, как приходишь навестить меня. Странно, что дети постоянно просят повторять одни и те же старые легенды и обижаются, если ты забудешь или перепутаешь хоть маленькую деталь. А ты, Клер? – Она с улыбкой взглянула на свою внучатую племянницу. – Какую историю ты хочешь послушать?

Но только эти слова сорвались у нее с языка, как она пожалела, что задала вопрос, ибо уже знала, каков будет ответ. Она почувствовала, как у нее внутри все напряглось, когда встретилась с серьезным взглядом Клер.

– Я бы хотела послушать о графине Изабель, которая короновала короля, – шепотом произнесла девочка. – И о том, как ее посадили в клетку...

Маргарет глубоко вздохнула.

– Это довольно грустная история, дорогая. Я думаю, сегодня мы ограничимся историей про паука, потому что уже пора пить чай. – Она помедлила, чувствуя какую-то неловкость от взгляда этих выразительных глаз. – К тому же ваша мама и Арчи скоро вернутся с прогулки.

Устраиваясь удобнее в кресле, она невольно вскрикнула от раздражения, когда две ее трости, приставленные к подлокотникам кресла, вдруг с грохотом упали.

Джеймс неловко вскочил, чтобы поставить их на место.

– Начинай, тетя Маргарет. – Он поставил трости на прежнее место и сел. – Это случилось на острове Ратлин...

Маргарет посмотрела на свои руки. Изящные, аристократические пальцы были так изуродованы артритом, что теперь она не могла носить кольца, не могла надевать браслеты на свои распухшие запястья. Глупо в таком возрасте думать о подобных суетных вещах. Она искоса вновь взглянула на Клер. Когда девочка будет немного постарше, Маргарет отдаст ей свои драгоценности. А остального Клер придется подождать до смерти тети.

Она ухватилась за одну из палок и прижала ее к коленям так, чтобы на нее можно было опереться и тем самым хоть как-то уменьшить боль в спине. Мать девочки говорила, что ребенка часто мучают ночные кошмары. Неужели она уже видит этот сон? У нее под глазами темные круги, которых не должно быть у девочки ее возраста. Маргарет почувствовала, как по спине у нее пробежали мурашки. Усилием воли она заставила себя вернуться к рассказу:

– На острове Ратлин была пещера, и в ней король и его сподвижники прятались всю долгую злую зиму...

Если бы только Изабель пошла с ним! Если бы он позволил ей остаться с ним! Если бы он не отослал ее домой! Ее мысли вновь устремились к той истории: истории, которая преследовала ее всю жизнь, истории, которую она столько раз пересказывала детям. Молчание затянулось...

Но когда она сама впервые услышала эту историю? Маргарет не могла вспомнить, кто первый рассказал ее: она всегда была с ней, была частью ее жизни, частью души – радость, боль, любовь и, наконец, страх и отчаяние. И вместе с этим повторяющийся кошмар.

– Тетя Маргарет? – Джеймс подергал ее за руку. – Король... на острове Ратлин...

Вздрогнув, она с трудом вернулась к реальности.

– Прости, Джеймс. Я, наверное, немного переутомилась. – Она взглянула на Клер, боясь, что девочка прочитала ее мысли, но Клер не смотрела на тетю. Взгляд ее был прикован к окну, за которым сгущались серые тучи, собравшиеся над Эрдли-Хаус. Ее лицо было искажено болью.

– Клер!

Только удивление на лице Джеймса заставило Маргарет осознать, насколько испуганно прозвучал ее возглас. Девочка резко вскочила на ноги.

– Да, тетя Маргарет? – Она приблизилась к креслу старушки и озабоченно посмотрела ей в лицо. – Что случилось?