Кэтрин.
Казалось, это имя повисло в воздухе, заполнив собой все пространство комнаты. Люк сел рядом с Джосс.
– Это ужасная история. Что с ней случилось? Она больше не возвращалась?
Поль неопределенно пожал плечами.
– Нет, если бы она вернулась, то горько бы в этом раскаялась. Все мое несчастье, вся боль, все горе были направлены на эту женщину. Прийти к умирающей и дразнить ее своей красотой… Лаура потом много говорила о ее великолепных темных волосах. Кроме того, Кэтрин принесла с собой розы. Розы, которые Лаура ненавидела больше всего на свете.
– Белые розы, – прошептала Джосс.
– Exactement! [14] Белые розы. Я выбросил их в окно. Все было устроено так, словно эта мерзавка знала, что розы добьют мою Лауру. Она сама мне об этом говорила.
– Откуда она узнала, что Лаура здесь? – Джосс все еще хмурилась, стараясь привести в порядок свои мысли.
Поль еще раз пожал плечами.
– Кто знает? Может быть, она наняла детектива. Я не делаю секрета из своего местожительства. Этот дом я купил тридцать лет назад. Меня здесь все знают. Нам нечего было скрывать.
Несколько секунд прошли в молчании, потом Люк откашлялся.
– Почему бы мне не поставить чайник?
Когда он вернулся с подносом, уставленным тремя кружками чая и блюдцем с нарезанным лимоном для Поля, он и Джосс все еще сидели, глядя на огонь, занятые каждый своими мыслями.
– Значит, было две Кэтрин, – заговорила наконец Джосс. – Кэтрин, которая умерла в тысяча четыреста восемьдесят втором году, чье присутствие отравляет атмосферу Белхеддона, а теперь появилась еще и другая. Я никогда не думала – и даже догадаться не могла, – что у мамы был любовник.
Поль встал и бросил в камин полено.
– У нее был я!
– Я знаю. – Джосс тепло улыбнулась. – Но это совсем разные вещи. От французов с их склонностью к эпатажу и декадансу все ожидают чего угодно. – Она явно поддразнивала старика. – Но мысль о том, что у матери был любовник англичанин – да еще в Белхеддоне, – в этом есть что-то порочное.
Поль шутливо щелкнул зубами.
– Вы, англичане, нелогичны. Совсем нелогичны. Во всем.
– Я знаю.
– Ваш отец умер более тридцати лет назад, Джоселин. Неужели вы думали, что ваша мать могла столько времени прожить без любви? Естественно, вы не имеете права порицать ее за это.
Джосс покачала головой.
– Нет, я не собираюсь ее порицать. Никто не может жить без любви. – Она протянула руку мужу, который подошел к Джосс и обнял ее за плечи.
– Все это звучит для нас несколько дико, Поль, – сказал Люк, медленно подбирая слова. Мы воображали, что дом полон призраков из далекого прошлого, – а теперь оказывается, что они могут являться и из настоящей, современной жизни.
– Но не дети, – прошептала Джосс. – Дети пришли из прошлого.
– Этот дом плох для детей, – задумчиво произнес Поль. – Будьте осторожны. Лаура была полна суеверий относительно дома. Были странные совпадения. Они привлекают еще большие совпадения. Ожидания людей склонны сбываться. Когда ожидания меняются, медленно меняется и настроение, и вместе с этим исчезают совпадения.
– Это звучит очень мудро.
Поль рассмеялся.
– Вероятно, это единственное, что есть положительного в моем возрасте. Старость предоставляет фальшивое чувство опыта и мудрости, Ну а теперь, – он со вздохом поднялся на ноги, – оставим высокий стиль, и пойду-ка я поищу бутылку хорошего вина, пока вы будете звонить своей grandemere [15] и узнавать, что с вашими детишками все в полном порядке. Потом вы успокоетесь, и мы поговорим о том, чем займемся завтра.
Люк подождал, пока старик выйдет, и заговорил:
– Какой удивительно милый и хороший человек. Твоей матери просто повезло, что она его встретила.
– Конечно. – Джосс свернулась калачиком на диване и обняла подушку. – Я так растеряна, Люк.
– Но, по моему, ты стала счастливее. Надеюсь, что это так.
– Да, я тоже так думаю.
Пока Люк набирал номер телефона, Джосс устало потерла глаза.
Кэтрин.
Средневековая Кэтрин с распущенными волосами и в развевающемся платье. И современная Кэтрин. Кэтрин на высоких каблуках со взбитыми и зачесанными волосами, с накрашенными губами. Кэтрин, которая так же, как и они с Люком, может прилететь в Орли, и не на метле, а на обычном самолете. Разные они женщины или нет? Этого Джосс не узнает никогда.
Кэтрин.
Эхо, не переставая, отдавалось в ее голове; эхо прошлого, эхо, подернутое детским смехом…
Люк тем временем положил трубку. Выглядел он задумчиво.
– Лин вчера увезла детей в Белхеддон, – медленно произнес он.
Джосс побледнела.
– Почему?
Люк тяжело вздохнул.
– Мама говорит, что она с каждым днем вела себя все более вызывающе и покровительственно; не хотела принимать никакой помощи, отвергала все советы и во всем противоречила моим родителям. – От удивления Люк вскинул брови.
Джосс поморщилась.
– Знакомая песня. Глупая, тупая девчонка! Как она посмела? Люк, что нам делать?
– Позвони ей. Нет. – Он поднял руку. – Лучше это сделаю я. Ты набросишься на нее, и будет только хуже.
– Она не может и не должна оставаться в доме, Люк. Ей надо забрать детей из дома. Пусть она едет к Джанет, та не будет возражать…
– Дай я сначала с ней поговорю. – Люк поднял к уху телефонную трубку и начал набирать номер.
Кэтрин.
Эхо в голове зазвучало громче; смех стал диким, переходя в сумасшедший хохот. Средневековая Кэтрин и современная Кэтрин. Две женщины с одинаковыми глазами, одинаковыми алыми губами, одинаковыми распущенными волосами, две женщины, горящие жаждой мести.
Поднявшись с дивана, Джосс подошла к Люку и встала рядом с ним. В трубке раздавались бесконечные длинные гудки. Никто не отвечал.
За их спинами в комнату вошел Поль с маленьким подносом. На некоторое время он задержался в дверях, потом поставил на стол поднос.
– Что-то не так? Вы не можете дозвониться?
– Лин увезла мальчиков в Белхеддон. – Джосс до крови закусила губу. – В доме никто не подходит к телефону.
Поль нахмурился.
– Есть ли соседи, которым вы можете позвонить? Я уверен, что нет никаких причин для беспокойства. – Он положил руку на плечо Джосс.
– Джанет. Позвони Джанет. – Джосс ткнула Люка в бок.