Элен озадаченно уставилась на него.
– Он хочет, чтобы ты дала ему монету, Элен, – объяснила Матильда, краем глаза заметив, как покрасневшая Элен достала из кошелька у пояса монету в четверть пенса. Матильда перевела дух и, отодвинув гобелен, открыла дверь.
Большая комната была полна женщин. Крупная, ярко наряженная Хэвиз Фицхерберт, графиня Глостерская, стояла в окружении уставших служанок, и ее голос, в котором отчетливо слышалось нетерпение и раздражение, резко выделялся на общем фоне. Она взглянула на вошедшую Матильду, и ее выщипанные брови поползли на лоб.
– Как, еще одна! Неужели всех женщин в королевстве прислали нас сопровождать? – поджала губы графиня.
– Леди Глостер, король прислал меня сопровождать сегодня вашу дочь, – сказала Матильда, сделав реверанс и чувствуя, как запылали ее щеки под множеством любопытных взглядов.
Дама фыркнула.
– Вот как. А кто вы, мадам?
– Матильда де Броз, графиня, – со спокойной уверенностью ответила Матильда, полная решимости не дать себя смутить.
– Никогда о вас не слышала, – графиня явно не собиралась оставлять свой сварливый тон. Она повернулась, чтобы взять у служанки брошь, и тут одна из прислуживавших ей женщин выступила вперед.
– Графиня, леди де Броз – жена сэра Уильяма, лорда Брекнока, чей замок находится в глубине пограничных земель. Большая честь, что она будет сопровождать маленькую леди на церемонии ее помолвки с принцем Джоном. – Ее громкий шепот предназначался для всех присутствующих. Матильда видела, как графиня, сдвинув брови, снова посмотрела на нее и мысленно поблагодарила свою незнакомую защитницу.
Матильда приободрилась.
– А где леди Изабелла? Могу я ее поздравить?
В этот момент на графине зашнуровывали платье. Она выпрямилась, подобрала живот и протянула руку за поясом.
– Можете попытаться, – с неохотой предложила она. – Она хнычет в гардеробной.
Матильда мельком взглянула на Элен и пошла через комнату. Женщины расступались, давая ей дорогу, и ей было неуютно под их пристальными взглядами. Но она старалась их не замечать, решительно направляясь к маленькой смежной комнате, откуда неслись надрывающие душу рыдания.
Забившись в угол под вешалку, прижимая к себе тряпичную куклу, сидела на полу и безутешно рыдала маленькая девочка. Над ней склонилась, стараясь успокоить, полная круглолицая няня, за которой в растерянности стояли две горничные с ворохом маленьких платьев и накидок, которые они не теряли надежды примерить.
– Ну, почему слезы? – спросила Матильда и поразилась тому, насколько неухоженным был этот ребенок. В спутанных волосах девочки застряли травинки, а под глазами, расплылась грязь.
– Она хотела убежать, мадам, поэтому у нее такой вид, – прекратив уговоры и выпрямившись, няня, подбоченясь, с раздражением смотрела на девочку. – Подумать только, уже все готово, чтобы отправляться в аббатство, а ребенок наотрез отказывается одеваться. Она говорит, что никакой сын короля ей не нужен. Представьте себе! Да как она смеет так говорить, маленькая безобразница. Вот подождите, узнает об этом ее отец, он ей всыплет, как следует.
Девочка с рыданиями крепче прижала к себе куклу.
– Он об этом ничего не узнает, – тихо проговорила Матильда, стараясь сдерживаться и не вступать в препирания с бесчувственной женщиной. Она сразу прониклась симпатией к это девочке, и сердце ее переполняли жалость и сочувствие. Она вдруг ясно представила себе картину собственного обручения с Уильямом. Она также была тогда почти ребенком, немногим старше этой девочки. Ей, мечтавшей о благородном красавце-рыцаре, отец с радостным волнением сообщил о великой чести, выпавшей их семье: ее удостоил внимания коренастый, со скверным характером барон, уже в то время известный своей жестокостью и испорченностью. Матильда тоже хотела убежать, но, посидев на своем любимом месте на холме и как следует поразмыслив о своем долге и о лучшей возможности для себя выйти замуж, она, реалистка в душе, вернулась домой, подольстилась к рассерженному отцу и решила, что ей нужно покориться судьбе. Она утешала себя мыслью, что станет знатной дамой. Но сможет ли она убедить девочку, что это достойное утешение. Этого ребенка, для которого был важен еще мир, где жили ее игрушки и белоснежный пони.
– Прошу вас, няня, оставьте нас ненадолго. – Она постаралась улыбнуться одной их своих самых лучезарных улыбок. – Мне бы хотелось немного поговорить с Изабеллой.
Женщина собиралась спорить, но последовавшая за своей хозяйкой Элен уже теснила к выходу няню и двух протестующих горничных. Справившись с этой задачей, она, тяжело дыша, прислонилась к двери.
– Глупые женщины, – бормотала она себе под нос. – Раскудахтались, как наседки. Бедный ребенок.
Матильда опустилась на колени и протянула к девочке руки.
– Иди ко мне, Изабелла, иди, моя маленькая. Расскажи, почему ты так горько плачешь? Что случилось?
Неизвестно, что больше подействовало на Изабеллу: сочувствие в голосе Матильды или ее расположило к себе незнакомое лицо, так или иначе, но девочка выбралась из своего угла и со сдавленными рыданиями бросилась в объятия Матильды.
– Ну, детка, успокойся, не надо плакать, – приговаривала она, качая Изабеллу. Сквозь тонкую одежду она чувствовала трогательно худенькое, маленькое тело, и сердце ее сжималось от жалости. Когда рыдания постепенно стихли, она отвела с разгоряченного лица Изабеллы светлые волосы и ласково улыбнулась ей. – А теперь, маленькая, расскажи, что не так?
– Я не хочу, чтобы нас обручали, – громко шмыгнула носом девочка. – Джона я ненавижу. Он плохой и злой мальчик. Я не хочу выходить за него замуж, никогда, никогда.
– Почему, Изабелла? Почему ты думаешь, что он злой?
– Он дергает воробьев за крылышки. – Слезы снова хлынули у нее из глаз, и она уткнулась лицом в плечо Матильды. – Ему нравится делать больно. Он сам мне сказал. И меня он сможет обижать, когда я буду принадлежать ему. И еще он сказал, что сможет заставить меня плакать.
– Будь он неладен, этот мальчишка! – под нос себе выругалась Матильда и переглянулась с Элен за спиной Изабеллы. – Послушай меня, Изабелла, Джон тебя только дразнит. Он не обидит тебя, он не сможет тебя обидеть. После церемонии в аббатстве будет большой праздник, а ты останешься с матерью и отцом, пока не вырастешь. Джон, может быть, больше не подойдет к тебе. А когда через много-много лет ты выйдешь за него замуж, – то станешь принцессой. И будешь самой прелестной из всех принцесс на свете. – Она улыбнулась, глядя на бледное, заплаканное личико. – Успокойся, помни, что ты важная леди. А леди никогда не должны бояться. – Матильда поцеловала всклокоченную макушку. – А теперь ты позволишь няне тебя причесать, умыть и привести в порядок?
– Но я его видела. – Малышка продолжала дрожать. – Он дергал воробышка за крылья, пока птица не начинала кричать.