Следом за Анной в каюту вошла Серина.
– Судя по всему, Тоби никуда не уехал.
– Он и не собирался. Куда ему ехать? Мы ведь рассчитывали вернуться вместе. – Анна прикусила губу. Вид у нее был несчастный. – Если он был в гостинице, значит, его не арестовали. – Она осмотрелась. Туалетный столик, искусно сделанная кровать, вешалка с чистыми белыми полотенцами в ванной. – Омар сказал, что его паспорт все еще здесь, – присаживаясь на край кровати, задумчиво проговорила Анна.
– Вполне вероятно, что Чарли знает, где он, – предположила Серина.
В коридоре послышался шум, и у распахнутой двери появился Энди.
– Время обеда, леди!
– Не думаю, что вы узнали, где находится Тоби. А может, узнали? – Анна попыталась подавить поднимающуюся в ней враждебность.
Энди качнул головой.
– Предполагаю, что он до сих пор в полиции.
– Он не арестован, Энди, он находится в Асуане. Или, по крайней мере, был там совсем недавно.
Какое-то мгновение Энди выглядел удивленным, но затем быстро пришел в себя. Он переступил с ноги на ногу.
– Все это выше моего понимания. Почему бы нам не пойти обедать и не прекратить нервничать из-за Тоби Хэйворда? – И Энди быстро зашагал в сторону столовой.
Обед был готов, и Али с Ибрагимом, понимая, как все устали после долгого путешествия через пустыню, подали его без малейшего промедления. Примерно через сорок минут Анна и Серина, тайно удостоверившись, что Энди, потягиваясь и зевая, отправился отдыхать к себе в каюту, поднялись к Анне.
В этот раз на подготовку ушло гораздо меньше времени. Анна завесила окно шалью, пока Серина устанавливала жертвенник. Свечи, фимиам, статуэтка Исиды заняли свои места. Анна достала флакон для благовоний, развернула его и почтительно разместила рядом с систром.
– Вы готовы? – выдохнула Анна. Руки ее дрожали.
Серина кивнула. Она достала из сумочки коробок спичек и сперва воскурила фимиам, а затем зажгла свечи.
Анна снова отступила к кровати и, поджав ноги, расположилась как можно дальше от Серины, насколько это позволяло тесное пространство маленькой каюты. Анна села и затаила дыхание. Серина взглянула на нее.
– Что бы ни случилось, не вмешивайтесь. Не пытайтесь остановить ритуал, не пытайтесь разбудить меня, если я войду в транс. Это может быть опасно для меня. Просто находитесь в безопасности и наблюдайте.
С первыми напевами, наполнившими комнату под аккомпанемент систра, Анна почувствовала сильное напряжение в воздухе. Она сосредоточенно смотрела на флакон. Слабый волнообразный свет падал на него от свечей, переплетаясь в мерцающие, перекрещивающиеся арки. Дым от фимиама кольцами поднимался к потолку и растворялся во мраке. Флакон стоял перед статуэткой Исиды, переливаясь приглушенными красками в свете свечи. Когда отражение пламени играло на стекле, казалось, что-то шевелится внутри сосуда.
Анна сжала кулаки. Пот сбегал по ее вискам и по груди. Голос Серины зазвучал громче; она все слабее контролировала себя или же совершенно забыла про Анну и погрузилась в шуки собственных заклинаний. Когда она замолчала, звук еще секунду отражался от стен, затем пламя свечи резко пепыхнуло, словно раздуваемое сильным движением воздуха. Анна сделала судорожный глоток, подняла руку к груди и крепко сжала амулет.
Она его видела. Высокая фигура у окна, такая прозрачная, что казалась просто мерцанием воздуха.
Серина запрокинула голову и затрясла систром перед собой.
– Явись! О, Анхотеп, слуга Исиды, явись! Покажись передо мной и перед этим сосудом священных слез!
Теперь его было видно лучше. Контуры его тела более отчетливо выделялись в свете свечей.
Серина опустилась на колени, положив руки на жертвенник. Голова запрокинута, глаза закрыты. Она в последний раз тряхнула систром и отложила его в сторону. Анхотеп внезапно приблизился. Теперь он почти нависал над Сериной. Его прозрачное тело было так близко, что касалось ее, и, когда Серина медленно поднялась, Анне показалось, что две их тени соединились в одну.
Серина судорожно подалась вперед, вся дрожа, затем снова медленно выпрямилась и открыла глаза.
– Приветствую тебя. – Такого голоса Анне никогда еще никогда не доводилось слышать. Глубокий, подобный колоколу, он звучал, словно эхо трех тысяч солнц пустыни.
– Я – Анхотеп, служитель служителей богов. Я пришел забрать то, что принадлежит мне.
У Анны пересохло во рту. В ужасе она смотрела на стоящую перед ней фигуру, медленно осознавая, что, кроме них двоих, в комнате никого нет. Тело, принадлежавшее Серине, не двигалось и казалось каким-то пустым. Создавалось впечатление, что сама Серина находится где-то снаружи, представив жрецу свое тело, все свои мускулы и органы, чтобы он еще раз исполнил свое предназначение на этой земле.
Анна нервно откашлялась. Ей стало тревожно, когда она поняла, что фигура у жертвенника ясно слышит ее. Анхотеп повернул к ней свое лицо.
– Кто приближается к жертвеннику богини?
Анне показалось, что эти слова заполнили все пространство вокруг нее.
– Я – Анна. – Она заставила себя говорить громче. Это я привезла в Египет священный сосуд. Мне… нам нужно знать, что вы от нас хотите?
В свете свечи Анна увидела протянутую руку. Рука кружилась над флаконом. Анна, вздрогнув, заметила, что, когда рука находится между свечой и флаконом, она не отбрасывает тени. А ведь это была рука Серины.
Внезапно дверь каюты распахнулась. Какой-то миг все оставалось, как было. Хлынувший из коридора свет не достиг жертвенника и фигуры, стоявшей возле него. Тени на мгновение стали темнее.
– Помогите!
Анна узнала голос Чарли.
– Помогите! Это произошло снова! Что мне делать?
Чарли чуть покачнулась, а затем медленно повалилась на пол каюты.
С яростным шипением фигура у жертвенника обернулась.
– Хатсек!
Чарли неуверенно поднялась на ноги и замерла на месте. Ее била сильная дрожь. Анна, парализованная страхом, переводила взгляд с одной фигуры на другую.
– Что бы ни случилось, не вмешивайтесь!
Слова Серины, казалось, на мгновение повисли в воздухе.
– Хатсек! Я проклинаю тебя за твое гнусное предательство! – Как только эти слова наполнили каюту, Анна осознала, что в дверном проеме появился еще один силуэт.
С усилием оторвав взгляд от Чарли и Серины, она увидена, что это Тоби.
– Проклинаю тебя за горе матерей, вынужденных оплакивать своих сыновей! Проклинаю тебя за лживость, за устроенное тобой кровопролитие! Проклинаю тебя за твои злые слова!
Чарли отступила назад. Казалось, силы ее восстанавливаются. Она выпрямилась в полный рост.