– Но это же правда.
Анна пожала плечами.
– Ну, в общем-то да.
– Так мне будет позволено увидеть его? Если я не буду прикасаться? Я буду смотреть, а вы будете перелистывать страницы.
– Моими собственными, чистыми, свежевымытыми рунами? Да на таких условиях я уверена, что смогу показать вам дневник.
На мгновение их взгляды встретились. Она отвела глаза первой.
Его карандаш снова забегал по странице, перенося на нее то, что видели глаза. Зачарованная движением руки Тоби, Анна наблюдала, как он быстро пишет рядом с наброском: алый гибискус… зелень: малахитовый, изумрудный, травяной, аквамариновый… слепящий свет от воды и песка… контраст: глубокие тени… цвет старой ржавчины…
– Кажется, вам небезразличен этот парень – Энди, верно? – Быстрый взгляд из-под светлых, почти белесых ресниц – и снова запорхал карандаш.
– Думаю, вас это не касается.
– Похоже, он дал отставку Чарли и она старается ввести в курс дела всех. Ее жалобы в автобусе были не слишком-то милосердны по отношению к вам.
– Тот факт, что он дал ей отставку, никак не связан со мной! – Анна сердито поджала губы. – Скорее он напрямую связан с другим фактом: что она постоянно изводила его.
– Так, значит, он нравится вам.
– Я этого не говорила. Но я здесь на отдыхе. Я хочу расслабиться. Хорошо провести время. Увидеть Египет. И не хочу никаких осложнений. – Резко повернувшись, она ступила на дорожку и нырнула в кусты.
К ее удивлению, он последовал за ней.
– Мне очень жаль… Это действительно не мое дело.
– Думаю, нам пора присоединиться к остальным. – Она говорила это, не глядя на него. Настроение было испорчено.
Пообщаться с Сериной Анне удалось только ближе к вечеру. Они заняли два последних свободных кресла на верхней палубе. Когда они вернулись с острова Китченера, на пароходе было все спокойно; поиски змеи заняли почти всю вторую половину дня. Узнав об этом, ни Анна, ни Серина не сказали ничего. Да и что было говорить? Что это не обычная змея? Что, возможно, на самом деле никакой змеи не было? И кто-нибудь и должен был сказать что-то, так это Ибрагим. Взяв книги, блокноты и ручки, женщины поднялись в солярий отдохнуть. Сразу же бросив взгляд на цветы, Анна заметила, что их поливали. Палуба вокруг каждого горшка блестела в лучах клонившегося к закату солнца; скоро дерево должно было высохнуть совсем.
– Я выкопаю его сегодня, – сказала Анна, чуть сдвинув брови. – Я не хочу, чтобы он промок.
– Пожалуй. По-моему, вы можете сделать это прямо сейчас. Никто ничего не заметит. Вероятно.
– Вероятно, – улыбнулась Анна. А если даже и заметят, кому какое дело до этого? Однако она не пошевелилась. Бесцельно оглядывая верхнюю палубу, она обнаружила в одном из кресел Энди, дремлющего под нахлобученной на самое лицо шляпой; на столике рядом с ним стоял полупустой стакан с пивом. Чарли не было видно. Тоби тоже.
«Белая цапля» остановилась у причала рядом с другим, куда более крупным судном, так что у Анны все время было ощущение, что за ней наблюдают. По крайней мере, два человека стояли на верхней палубе соседнего парохода, глядя вниз, да наверняка еще не одна пара глаз смотрела сквозь щели каютных ставней.
Поерзав в кресле, Анна снова устремила взгляд на цветы.
Около них стояла высокая фигура. На миг Анна окаменела. Расширенными от мгновенного ужаса глазами она смотрела, запечатлевая каждую деталь: длинное белое складчатое одеяние, смуглая кожа, резкие, орлиные черты лица, сверкающие глаза. Наверное, это кто-то из членов команды, сказала она себе. Один из официантов… Медленно, едва осмеливаясь дышать, она подняла руку к лицу и сдвинула на лоб темные очки, чтобы лучше видеть. Фигура исчезла.
– Серина… – услышала она, как со стороны, свой глухой голос.
Ответа не последовало. Глаза Серины были закрыты.
– Серина!
– Что? Что случилось? – Серина, встревоженная, рывком села.
– Посмотрите на цветы!
Серина повернула голову, потом снова взглянула на Анну.
– И что?
– Вы что – ничего не видите? Не видите его?
Не говоря ни слова, Серина повернулась к цветам. Потом медленно покачала головой.
– Что вы видели?
– Высокого человека. В белой одежде. Он охраняет его! – Трясущимися руками Анна сняла очки. – Я видела его очень отчетливо. Среди бела дня! И при всех! – Ее голос сорвался на крик. – Я видела его!
Она вдруг отдала себе отчет, что дрожит всем телом.
– Все в порядке, Анна. – Встав, Серина присела на край ее кресла и обняла ее за плечи. – Вы в безопасности. Там больше никого нет.
– Что случилось? – Рядом стоял Энди. Он явно наблюдал за ними и слышал ее вскрик. – Вам нехорошо? Я могу помочь? – В его голосе звучало искреннее беспокойство.
Серина подняла к нему лицо.
– Спасибо. С ней все в порядке. Просто немного перегрелась и устала от экскурсии. – Оглядевшись вокруг, она заметила как минимум дюжину пар устремленных на них любопытных глаз. Большинство зрителей тут же отвели взгляд.
Бен встал и подошел.
– Что с вами, Анна, дорогая?
Она потерла глаза ладонями.
– Все в порядке. Пожалуйста, не беспокойтесь.
Энди присел на корточки рядом с ее креслом. От него слегка, но не неприятно пахло пивом.
– Вы не очень-то хорошо выглядите. У вас лицо белое как простыня. Хотите, я провожу вас до каюты?
– Нет. Спасибо, нет. – Она взглянула на его руку, которую он нежно положил на ее руку. Она не убрала свою. – Со мной все в порядке, Энди. Честное слово.
– Да, в этой стране и не заметишь, как перегреешься. Почему бы вам не переместиться на корму, под навес? Там прохладнее, а я принесу вам выпить чего-нибудь холодненького.
Анна почувствовала, что ей легче не спорить и согласиться, да и предложение было заманчивым. Еще раз украдкой глянув назад, на цветы, она поднялась и позволила Энди и Бену отвести ее в тень. Серина, собрав свои и ее вещи, последовала за ней. Если кто-нибудь и заметил легкую тень, промелькнувшую рядом с цветами, то наверняка подумал, что это тень одного из мужчин, ведущих Анну к лестнице.
Усадив ее за один из столиков под навесом, Энди пошел принести ей выпить. Серина села напротив.
– Может, это просто игра воображения, – пожала плечами она.
Анна нервно хохотнула.
– Возможно, они правы и я действительно перегрелась. И, помолчав, подняла измученные глаза на Серину. – Я хочу быть просто туристкой.
– Я знаю.
– Я могу оставить его там, в этом горшке. Или зашвырнуть в Нил.