— Итак, это — приют для бездомных. Зайди, спроси, чем надо помочь, и помоги бедолагам.
Киваю, захожу в темное мрачное здание с выбитыми окнами и разглядываю кучу валяющихся на полу вонючих матрасов и оборванных грязных людей, бродящих между ними и лежащих прямо на них.
— Кому здесь помочь? — громко, выразительно, чувствуя тепло в груди.
На меня посмотрели. Кто-то закашлялся.
— Раздевайся, — из угла, с ухмылкой.
Киваю. Начинаю расстегивать штаны. Анрел посерел.
— Э-э… Илечка. Этого делать не стоит.
— Но они же ждут помощи, — Народ и впрямь затих, сосредоточив на мне все внимание.
— Застегни штаны, — тверже.
Пришлось послушаться. Кто-то разочарованно взвыл, меня обматерили и куда-то послали. Некоторые подошли ближе и, ухмыляясь, предложили помочь "стеснительной барышне". Анрел попросил отсюда уйти, но я просто не могла.
Да и глупо как-то: весь день старалась впустую, а как выдалась реальная возможность кому-то помочь, так сразу: вон отсюда.
— Я… я могу решить все ваши проблемы. Кто первый?
Меня попытали поцеловать, но я врезала коленом, и мужичка снесло через всю комнату к противоположной стене, сильно об нее припечатав. Человек без звука рухнул на пол.
От меня резко отошли. Анрел срочно полетел к пострадавшему, опасаясь, что тот уже почил. Но нет, удалось его немного подлечить до состояния стонущего тела, что меня сильно обрадовало. Даже дышать снова удалось.
К сожалению, этот акт насилия оборвал то хрупкое доверие, которое я успела завоевать. Народ стоял на расстоянии в полкомнаты, все держали что-нибудь острое и смотрели крайне недружелюбно.
— А ну проваливай, девка. — Самый старший из них, с сединой в нечесаных космах и с одним глазом, так и не встал со своего лежака, — Нечего нам помогать. Сами справимся. А вот тебе скоро помощь может очень даже понадобиться.
На плечо рухнул уставший анрел. Иревиль зло усмехался, дергая за волосы и предлагая отомстить.
Но я просто развернулась и ушла.
Наверное, они правы. Здесь — ничем помочь не смогу.
Выйдя за дверь и сев на ступени, я задумчиво посмотрела на постоянно серое небо. Шел дождь. Слабый, но надоедливый. Он стекал по лицу, забирался за шиворот и холодил спину. Необычные ощущения. И неприятные.
А еще мне почему-то грустно.
— Не унывай. — Анрел перелетел ко мне на колени и ободряюще улыбнулся. — Ты еще успеешь сделать много хорошего до рассвета, а я…
— А почему до рассвета? — мы с Иревилем — хором.
— Ну… ваши недавние действия… зачлись в минус. Почти все.
— Старушка в плюс? — Рёва.
— Да. Она обманывала и была разоблачена путем макания в фонтан. Гуманно и затейливо. Они оценили.
— Гм…
Я же закрыла глаза, понимая, что резко опускаюсь в огромное болото депрессии. Мне становилось все хуже и хуже от того, что:
1) добрые дела делать не получается;
2) завтра я превращусь в металлическую куклу;
3) не красавица, что почему-то удручает все сильнее;
4) а еще я есть хочу.
Стемнело окончательно, и, ко всему прочему, я промокла и замерзла. А времени оставалось — только до рассвета. Потом все. И я совершенно не представляю себе — где мне найти доброе дело.
— Не переживай, — Феофан.
Оба дружка уже сидели у меня на коленях, кутаясь в край куртки и выглядывая из-под нее.
— Просто следуй зову своего сердца. А до рассвета еще далеко. Апчхи!
— Простудился? — хмуро. Рёва.
— Нет, чхи, все в порядке.
— На.
— Но это же твоя куртка!
— Просто надень.
— Спасибо, — смущенно.
— Заболеешь — возись потом с тобой, — со вздохом.
— Я не заболею. Я же анрел. А где ты шарф взял? Ой, придушишь!
Я встала и медленно побрела вниз по ступеням, держа этих двоих на руках. Иревиль щеголял голым торсом, у Феофана из-за шарфа выглядывал только нос. Я грустно улыбнулась и пошла куда глаза глядят. Авось найду свое доброе дело.
Кажется… нашла. Доброе. Дело.
Посреди помойки сидела встрепанная, дергающая хвостами кошка, а три крысы медленно наступали на нее, оттеснив к самой высокой куче мусора. Я подняла руку, сделала из пальца "ствол" и пальнула по крысам короткой очередью, используя в качестве боеприпасов конфеты, которые утром взяла с кухни. Грызуны разлетелись в разные стороны и с визгом уползли, подволакивая лапы. (Из-за депрессии целилась я исключительно в пятые точки.)
— Мяу.
Я почесала затылок и грустно вздохнула.
— Ну привет. Похоже, у меня входит в привычку спасать кошек.
— Благодарю, — склонилась в поклоне ушастая головка.
— Говорящих.
— Ты ее понимаешь? — Иревиль, сквозь стук зубов. Анрел опасливо на него косился, кутаясь в две куртки и шарф.
— Ну… она только что сказала "спасибо". Ты слышал.
— Страшно за тебя рад. — После чего замерзший в зюзю нечистик полез ко мне за пазуху, ругаясь и кашляя через слово.
— Иревиль, на тебе куртку! — в его пятку вцепились.
— Фефа, мне тепло нужно, а не куртка, отстань.
— Но там же… грудь!
— Я в курсе. В нее и закопаюсь, — мечтательно. Засунув в вырез моей рубашки нос. — Феф.
— Что? — натужно вытягивая Иревиля за ногу.
— Я ошибся. Тут пусто.
— Чего? — растерянно.
— Грудь — сильно сказано… хрен закопаешься, короче.
— Дай посмотреть.
Угрюмо молчу, размышляя: не прихлопнуть ли обоих.
— Да… я слышал, настой хреновой травы…
— Нет, это для мужчин.
— А… да?
— Я пил. Помню.
— Ты, пил?!
— Ну а что такого? Неплохая вещь, между прочим. Блин, холодно!
— А для груди тогда что?
— Ну… можно попробовать синюю ягоду. Вон, кстати, кустик растет.
— Она же ядовитая, — удивленно.
— Хуже не будет, — твердо. — Иля…
— Отстань, — сжимая зубы, — Я не виновата, что такая…
— Я могу помочь. Снизу. Мягко.
— Как? — со вздохом шагая к кустику.
Знаю, знаю, но все равно дела мои — швах. Так что отравиться — не худший вариант.
— Я — королева кошек, и в знак благодарности за спасение жизни я могу исполнить одно твое желание, — мурлыкнула она, изящно потягиваясь и запрыгивая на верх кучи.