— Дергается.
— Ой!
— Не переживай, я ее держу.
— Идиот! Это конвульсии. Я умира-аю!
— Не надо. Я все сделаю! Только скажи!
— Тогда… поцелуй. Сочный чмок.
— Ой, прости. Я нервничаю. Еще один чмок.
— Ну как? — с надеждой.
— Нога еще дергается?
— Обе, — с ужасом.
— Прощай, — тихо. Пуская слезу.
Вспоминаю, как точно так же недавно симулировал Рёва на руках у анрела. Чмок. Чмок. Чмо-ок.
— Блин, Рёва! Ты меня еще обесчесть на людях, извращенец!
— А поможет?
Пунцовый Феф закрыл ладошкой глаза, сидя на моем плече.
— Нет! Меня, между прочим, дверью размазало, если ты забыл.
— И что делать? — растерянно.
— Крови, — тихо. На меня пристально посмотрели.
— Дай палец.
— Не ее крови, — еще тише.
— А чьей?
— Твоей.
Алые глаза решительно сузились, а коготки рванули ворот рубашки.
Шумное сербанье. Бледнеющий на глазах Рёва, к шее которого присосались намертво.
Он уже серого цвета. Сую ему под нос свой прокушенный палец, давая выпить моей крови. Дух благодарно кивает и пьет, зажмурившись.
— Все! — Рёва рухнул на пол и затих.
Феофан нахмурился и полетел к другу — узнать, жив ли.
— Кровь влюбленного в тебя духа… мм… это неописуемо.
Осторожно приподнимаю за крылышко довольно симпатичную черненькую девушку размером с Фефа.
— Так ты меня видишь? — удивленно.
— Знаешь, где ее найти?
Гриф, все это время сидевший рядом, сует ей под нос картинку с бубачкой, глядя гак спокойно, словно ничего такого и не произошло.
— Конечно, — пожав хрупкими плечами. — Она на псарне. Завтра будет продана на аукционе какому-нибудь богатому старику. Все знают, что кровь бубачек при правильном приготовлении улучшает зрение. Правда, ненадолго — года на два. Но и то хорошо.
— Где пройдет аукцион? И… откуда ты это знаешь?
— Информация — мой конек и заработок. Да и, так как хозяйка работает в таком месте, сил у меня — хоть отбавляй.
— А где твоя хозяйка сейчас? — Я.
— С клиентом у бассейна. А я осталась в комнате. А что?
— Нет… ничего. А ты… тебе нравится Иревиль?
Девушка посмотрела на с трудом приходящего в себя духа.
— Он забавный… мне с ним весело. Но любовь… Наша раса давно в нее не верит. И чем старше мы становимся, тем сложнее влюбиться.
Светящиеся алым глаза широко распахнулись и внимательно посмотрели на личико сидящей у меня на руке гэйлы, так похожей на самого Иревиля. Ее глазки грустно сияли желтым, а головка была чуть опущена. Я заметила, как Рёва решительно стиснул зубы и даже самостоятельно сел. Но анрел все равно взял его на руки и перенес, посадив рядом с девушкой.
— Я научу тебя любить, — хрипло и с такой уверенностью в голосе… что мы обе удивленно на него уставились.
— Попробуй, — усмешка и взмах длинных чернильных ресниц.
Но тут их прервала вбежавшая в комнату невысокая стройная девушка с лицом ребенка и с кучей рыжих кудряшек на голове. Гэйла встрепенулась и перелетела с ладони на ее плечо, весело помахав ручкой.
На правом плече вбежавшей девушки сидела худая, забитая, бледная анрел с серыми крылышками и черными тусклыми глазками. Феофан ахнул и подлетел к ней.
— Зиса, так ты была здесь, плутовка! Ой! А вы кто? — на нас с Грифом удивленно уставились.
Я неуверенно встала.
— Здравствуйте, а мы тут… простите за испорченные двери. Да и вообще мы, в сущности, просто мимо проходили… И уже уходим.
— А, — разочарованно. Тут же теряя к нам всякий интерес. — Ну как знаете. Только, уходя, не забудьте заплатить за двери мадам Бижу. Она страшно скаредная и непременно заставит вас рассчитаться.
— Ага.
И я выскользнула в коридор, зная, что Гриф идет следом. Мне почему-то было немного… неловко. То ли от сцены с Иревилем, то ли от того, что Феофан остался там, поговорить с анрелочком девушки…
Кошусь на Иревиля. Такой грустный.
— Вряд ли она видит своего анрела, — внезапно пробурчал он себе под нос. — Ее чистый дух слишком слаб, чтобы человек смог заметить. А вот Зиса — очень сильна. Так что хозяйка вполне может ее различить.
— А я… другая? — хмурясь.
— Ты вообще не человек.
На этом тему мы посчитали закрытой. И некоторое время шли молча. Пока Рёва не начал зевать, потирая глаза. Дождь, кстати, кончился.
— Иль, а можно, я ктебе за пазуху переберусь? Поспать.
Киваю:
— Почему нет.
И довольных дух ныряет за ворот рубашки, попросив не будить его по меньшей мере часа два.
Вечер. Подвал. Ряды клеток с животными, и мы с Грифом, крадущиеся между ними, подобно ворам…
Н-да-а, сколько же тут зверья! Иду, оглядываюсь по сторонам и удивляюсь. И волшебные и неволшебные. Дикие и не очень. Рядом с одним я вообще остановилась надолго. Маленький и пушистый, с огромными печальными глазами и впечатляющими клыками — так и звал взять себя на руки и погладить… Правда, когда я его все-таки взяла — шипел, кусался, визжал и очень старался, но так и не смог прогрызть мои стальные кости и тросы мышц. Что его просто убило. Почти в прямом смысле — два зуба сломал и впал в депрессию. Упорно несу его дальше, сама не зная зачем.
Гриф — идет следом, как и я, разыскивая бубачку.
Вы спросите: а как насчет охраны? И почему нам не мешают так спокойно ходить где вздумается? Ну просто хозяин дома, в подвале которого и находилась псарня, как и прочие недовольные личности, в данный момент валяется на первом этаже, временно неспособный даже прийти в себя, а не то что помешать нам. Причем лично я и пальцем не пошевелила. Гриф, по-моему, слишком близко к сердцу воспринял наш небольшой разговор с хозяином о "любви" (мне предложили заплатить за бубика собой) и бил чуть ли не насмерть. Еле убедила его, что не хочу снова попасть в полицию Теней. Довод вроде был принят — после работал аккуратно, что радовало.
— Я нашел его — наш "заказ".
Засовываю рычащего зубастика за пазуху, забыв, что там спит Рёва, и бегу на голос Грифа. Надеюсь, хоть эта бубачка будет поспокойнее.
— Хм… действительно. Похож. Точно — бубачка! Сможешь сломать клетку? — повернувшись к парню.
Кивок. И вот уже испуганный песик (ну не могу я его бубиком называть) сидит на руках у Грифа.