– Вас подвезти? Так будет безопаснее…
– Вам повезло, – сказал я Сэнджеру, когда мы подъехали к его вилле.– Не считая Нью-Йорка, это самое впечатляющее собрание граффити из всех, что мне приходилось видеть.
– Будем снисходительны, скажем, что это уличное искусство. Боюсь, однако, в здешнем варианте у него совсем иные цели.
Сэнджер вышел из машины и внимательно осмотрел двери гаража. Каждый дюйм стальных панелей был разрисован флюоресцирующими завитками, кольцами, свастиками и угрожающими надписями, граффити красовались даже на оконных ставнях и входной двери. От частых попыток смыть надписи краски только потускнели, превратив этот триптих из гаража, окна и двери в неудачный набросок безумного художника-экспрессиониста.
Сэнджер смотрел на это произведение искусства с кислой миной и покачивал головой, словно огорченный хозяин картинной галереи, вынужденный в угоду моде выставлять работы, которые ему не по вкусу.
– Отдохните несколько минут, – сказал он мне, отпирая двери.– Вы сможете доехать до своей машины на такси. Наверное, это было для вас тяжелое испытание…
– Вы очень добры, доктор. Может быть, я и преувеличил опасность, трудно сказать. Вечно я попадаю в какие-то дурацкие ситуации.
– Этот дельтапланерист вел себя весьма угрожающе. Мотоциклист тоже. Эстрелья-де-Мар опаснее, чем кажется.
Сэнджер провел меня в холл, внимательно осмотрев безлюдную улицу, прежде чем закрыть дверь. Едва заметно вздохнув со смешанным чувством облегчения и покорности судьбе, он посмотрел на голые стены, крест-накрест пересеченные тенями стальных решеток на выходивших в сад окнах, напоминавших решетки крепостных ворот в средневековом замке. Наши силуэты двигались на фоне решеток, подобно персонажам инсценировки из жизни заключенных.
– Это напоминает мне цикл «Careen» [39] Пиранези. Никогда не думал, что буду жить внутри его гротескных гравюр.
Сэнджер повернулся и пристально посмотрел на меня.
– Вы в опасности? Вполне возможно. Кроуфорду нравится мутить воду, но иногда он заходит слишком далеко.
– Я чувствую себя лучше, чем я думал. В любом случае, на дельтаплане был не Кроуфорд. И на мотоцикле тоже не он.
– Полагаю, это были его коллеги. У Кроуфорда целая сеть сообщников, которые знают, чего он хочет. Полагаю, они решили вас подразнить. И все-таки постарайтесь не ввязываться в странные истории, даже при том, что вы брат Фрэнка.
Сэнджер повел меня в салон, окна которого выходили в маленький, обнесенный стеной сад, почти полностью занятый плавательным бассейном. В длинном помещении, куда мы вошли, было всего два кресла и низкий столик. Когда-то вдоль стены стояли книжные шкафы, но теперь книги лежали на полу в картонных коробках. Воздух казался затхлым и неподвижным, словно окна и двери в сад никогда не открывались.
– Вижу, вы переезжаете, – заметил я, – Сюда или отсюда?
– Отсюда. В этом доме мне не очень удобно, к тому же с ним связаны тяжелые воспоминания. А теперь садитесь и постарайтесь успокоиться.
Озабоченный моей нервозностью, Сэнджер увел меня от двери в сад, ручку которой я зачем-то пытался повернуть. Его чуткие руки приподняли мой подбородок, и я ощутил слабый запах могильных лилий, исходивший от его пальцев. Он прикоснулся к уже побледневшим синякам у меня на шее, а потом сел в кожаное кресло лицом ко мне, словно приготовился провести со мной сеанс психоанализа.
– Пола Гамильтон рассказала мне, что на вас кто-то напал в квартире брата. Из того, что она мне поведала, я понял, что душитель решил не убивать вас. У вас есть какие-нибудь соображения почему? Вы ведь полностью были в его власти.
– Конечно. Думаю, ему хотелось посмотреть, как я стану реагировать. Это было своего рода посвящением. Почти приглашением в…
– Преисподнюю? В истинный мир курорта Эстрелья-де-Мар? – Сэнджер нахмурился, не одобряя такого пренебрежения собственной безопасностью.– С момента своего появления здесь вы рассердили великое множество людей, и ничего удивительного. Все эти ваши расспросы…
– Я не мог иначе.– Меня возмутило, что Сэнджер пытается их оправдать.– В доме Холлингеров погибло пять человек.
– Ужасное преступление, если оно было преднамеренным.– Сэнджер наклонился ко мне, попытавшись сгладить улыбкой мою вспыльчивость.– Вопросы, которые вы задаете… Пожалуй, в Эстрелья-де-Мар вы не найдете на них ответа. Или ответы вам не понравятся.
Я встал и нервно зашагал вдоль пустых книжных полок.
– Вряд ли. Пока что я не услышал ни одного нормального ответа. Мне все больше и больше кажется, что здесь какой-то заговор, но я могу и ошибиться. Как бы там ни было, я обязан высвободить Фрэнка из тюрьмы.
– Конечно. Его признание не укладывается в разумные рамки. Вы как старший брат несомненно ощущаете свою ответственность за него. Посидите, а я принесу вам минеральной воды.
Он попросил извинения, на ходу пригладил свои серебристые волосы перед зеркалом и вышел на кухню. Я попытался представить себе, как он жил в этой мрачной вилле с постоянно сидевшей на успокоительных Биби Янсен. Странная парочка, даже по стандартам Эстрелья-де-Мар. В облике Сэнджера было что-то почти женственное, какая-то неизбывная предупредительность, которая, возможно, настолько успокоила и утешили наркоманку в полной прострации, что та в конце концов пригласила доктора к себе в постель. Я подумал, что заниматься с ним любовью – все равно что с бесплотным призраком, так он тих и неуловим.
В то же время в манере доктора сквозила явная уклончивость, вызывавшая у меня подозрения. Сэнджер тоже вполне мог поджечь дом Холлингеров, чтобы избавиться от ребенка Биби. Если бы выяснилось, что он наградил ребенком одну из своих пациенток, у него наверняка отобрали бы лицензии. И все же он явно заботился об этой молодой женщине и, несомненно, по-своему скорбел о ее кончине, храбро явившись перед враждебно настроенной толпой на ее похоронах, а потом залившись краской смущения, когда я застал его одного возле могильного камня. В нем непостижимым образом уживались раскаяние и тщеславие, и я невольно задавался вопросом, не выбрал ли он серебристо-белый мрамор под цвет своего костюма и волос.
Я поискал глазами телефон, сгорая от нетерпения вызвать такси. Хотя я гонялся по улицам Эстрелья-де-Мар за Кроуфордом, нашел ключи и пережил столкновение с дельтапланеристом, на сегодня мне еще не хватило приключений. Я подошел к окнам в сад и посмотрел на пустой бассейн. Кто-то швырнул через стену банку желтой краски, и канареечного цвета солнечные лучи ручейками растеклись до самого сливного отверстия.
– Еще один образец абстрактной живописи, – сказал я Сэнджеру, который вернулся с минеральной водой.– Понятно, почему вы переезжаете.