Лэйли промолчала и задумалась.
Она лучше всех понимала, как мало шансов застать Селиму живой. Рахта не знал о сосудах с удушающим газом. Иначе ускакал бы вперед. Но его нельзя отпускать одного, в это Лэйли верила, так говорило чутье. Однажды маги одолели духа огня. Во дворце их будет много, а он еще слаб. К тому же придется прорубаться через охрану – мечников, лучников, алебардщиков, открывать запертые двери и решетки. И ничего нельзя сделать тайно, заранее! Да и султан с его двумя сотнями ближних без Рахты, именем которого отданы все приказы, пропадет.
«Вот и думай, ты же уродилась ведьмой! Мама бы точно придумала», – вздохнула Лэйли. Мама умеет так – раз, и от души, точно в меру и самое нужное. А ей, младшей дочери королевы Сэльви, придется долго выбирать, чем этих гнусных магов занять хотя бы часа на два-три. Всех!
И спросить не у кого. Остается поплотнее прижаться к конской шее и скакать, не теряя своего места в общем довольно свободном строю. И думать.
К рассвету Лэйли задремала ненадолго, и ей приснился брат. Лильор был необычайно серьезен и выслушал жалобные всхлипы сестры, уткнувшейся в знакомое плечо, как давным-давно, в раннем детстве, и признавшейся: что да – устала. Брат умел делиться своей светлой и рассудительной верой в лучшее. Он полагал, что безвыходных положений не бывает, и теперь повторил знакомые доводы. Странно – они опять подействовали. Лэйли зажмурилась, плотнее зарылась в куртку Лильора и подробно рассказала, каков дворец, где в нем следует искать Селиму, удивляясь расспросам и успокаиваясь все более.
– Кошка, не иначе, тебе голову напекло, – предположил брат, выяснив все, что считал для себя важным. – Других причин быть не может. Ты же изобретательна на пакости, как никто иной!
– Так надо не пакость, – огорченно сообщила девушка.
– Почему? Ли, делай все, что в голову взбредет. Мама, которой ты усердно подражаешь во всем, кроме ее кулинарных подвигов, обычно обходилась именно случайными пожеланиями. Ты справишься. Начало даже я знаю: «Чтоб вы все…»
Лэйли рассмеялась – и проснулась. Рахта скакал рядом, придерживая сползающую с седла сонную принцессу. Глянул в лицо с надеждой: может, уже придумала?
– Еще как, – гордо сообщила девушка. – Ух и попляшут они у меня!
– А поподробнее? – понадеялся эфрит.
– Не-а, если расскажу, может азарта на пожелание не остаться, – честно призналась принцесса. – Угости яблочком.
Эфрит кивнул, пошарил рукой в воздухе, словно выбирал нечто незримое. Задумчиво изогнул бровь. Выслушал шипение Лэйли, которой, само собой, в одну минуту надоело ждать исполнения своего желания.
Яблоко оказалось огромным, золотисто-розовым в тонких алых штрихах. Лэйли выхватила его одним движением, восхищенная такой невероятной красотой, с хрустом впилась зубами. Кусок оказался слишком велик, пришлось мычать и освобождаться от него. След двух челюстей привел в восторг даже Кэльвиля, нашедшего в Кошке Ли первые признаки сходства с крокодилом. Но принцесса не расстроилась. Яблоко истекало вкуснейшим сладковато-кислым соком, освежающим и прохладным. Мякоть оказалась розовой, плотной, без единого изъяна. Выбросив усердно обглоданный хвостик, Лэйли сочла начало дня удачным. Понять бы, с чего брату во сне понадобилось описание города и дворца? Впрочем, едва ли ей по силам угадать.
Жара наплывала волнами, ветер дул сильный и ровный, он нес с запада, из пустыни, сушь и песок. За день трижды эль-шогир давал сигнал к привалу, желая поберечь коней. Кэльвиль обходил их и проверял заклятие, а эфрит кормил всех персиками и арбузами, нагонял тонкую полоску облаков, дающую слабую – но все же тень. Принцесса выпросила у Рахты миндальные орехи и сложила их, к изумлению эфрита, в мешочек, даже не попробовав. Важно пояснила: для дела…
Вечером Лэйли увидела с холма город. Он лежал в долине: красные стены в резких черных тенях надвигающейся ночи. Высокие купола и башни прорисовывались багрянцем на фиолетовом небе, завяленном за день, как розовый виноград, выложенный на крышу, чтобы стать изюмом.
Конь принял остановку как должное и давно заслуженное.
Лэйли выпрямилась в седле, прополоскала горло теплой и оттого не слишком приятной водой. Обвела город движением тонкого пальчика. Всмотрелась в похожий на мираж контур стен. Легко колдовать, когда марево колышется и вся долина выглядит сказочной. Ничего, голубчики, – подмигнула Лэйли городу и всем его магам. Будет вам сказочка, кое-кто даже сочтет ее веселой.
– Все до единого маги из числа людей этого города, отвернувшиеся от солнцеподобного султана, – важно возвестила Лэйли, – гнилые, вонючие и мерзкие типы. Навоз ходячий, вот они кто. И пусть ими интересуются те, кто привык сидеть на навозе. Находят, кусают и уже не отлипают до следующей вечерней зари.
– Ох и наговорила, – испугался перспектив Кэльвиль.
– Моя сказка, что хочу, то и плету, – прищурилась Лэйли. – Спасти гнилых людишек может лишь султан. Так сказать, волшебный орех в обмен на присягу. Мне кто-то рассказывал сказочку про орехи. От них уши росли и носы, но это не так надежно, – добавила Кошка Ли, подмигнув Рахте. – Мой вариант вернее.
– Чем полезна вонь? – не понял эфрит.
– Мухами, – пояснила самому недогадливому в отряде Кошка Ли. – Всякими там осами, червяками-сороконожками. Ра-а, я придумала сильное средство. Вот увидишь: строем пойдут присягать, с глубоким восторгом.
Эфрит ненадолго задумался и с отвращением передернул плечами. Эль-шогир понял, что волшба закончена, и дал сигнал к движению. Кони стали спускаться в долину, бледнеющую с каждой минутой. Солнце стремительно падало за горизонт, погружая мир в омут ночи. Рахта не возражал на сей раз против ночного боя. Для него время не лучшее, зато сестре будет попроще.
Когда отряд добрался до ворот, их уже закрыли. Узорный чугун лоснился в лиловой смазке последних отблесков заката, твердо обещая никого не пропустить в город до зари, способной растопить тьму.
– Дорогу султану, – возвестил эль-шогир. – Именем повелителя Дэйгэ, немедленно отпирайте! Иначе на вас падет кара Самшара Аль-Дафти и сопровождающего его эфрита по имени Рахта!
На стенах испуганно примолкли. Указание магов города известно. Вроде бы его изложил сам эфрит. И добавил, что разум султана в плену злобных заклятий. Но вот он – повелитель, и гнев его ужасен. А рядом недобро щурится беловолосый дух огня, именем которого отдан приказ. Торопливые шаги гонца зазвучали по пустой улице: понес весть магам.
Рахта не стал ждать. Солнце еще касалось горизонта последними тонкими лучами, но этого ему – достаточно. Чугун тяжело загудел, потом ворота сотряс удар, и их створку прочертила сквозная трещина. Петли хрустнули, зазвенели и лопнули, осколки горячего чугуна разлетелись со свистом. Ворота качнулись, на мгновение замерли, не удерживаемые ничем, и начали заваливаться назад, на городскую мостовую. Звук прокатился по улицам, дрогнула земля, стены стряхнули пыль. И снова стало тихо.