Забравшись на скалу, я подошла к своему крылатому коню и провела по перьям рукой, не дыша от восторга. Вечером они окрасились оттенками бордового и алого, удивительно богато и радостно. Под ладонью тонкий пух менял цвет и лился живым огнем, не обжигая, но завораживая. Птица сердито щелкнула клювом, требуя прекратить глупые восторги. Пришлось разгребать перья и усаживаться, опираясь на основания крыльев. Жар довольно зашипел, сипло заклокотал всем горлом – делаю верно – и одним мощным движением лап и крыльев выбросил тело вверх и вперед.
Я попросила донести меня до безлюдных холмов близ столицы Карна.
Скольких чудес лишили нас в прежнем мире изобретатели самолета!
Мягкими кошачьими прыжками золотая птица взбиралась ввысь, такая надежная, теплая и удивительно уютная. Я утопала в перьях почти целиком, лишь голова была снаружи и высотный холод приятно покалывал щеки, покрывал ресницы узором инея.
Впрочем, если вы не снавь, лучше самолетом, пожалуй. Мы набрали высоту и поплыли в ледяном сухом воздухе, редком и невозможно холодном для дыхания.
Перья на высоте приобрели дивный оттенок стали, кончики взблескивали драгоценными камнями. Назад неспешно перематывалась подробная черно-белая ночная карта мира, такая далекая от нас, все еще парящих в обманчиво-теплом закатном свете. Скользнули и исчезли горы с перевалом Годея.
Испятнанный темной ржавой зеленью ночной Карн, высвеченный почти полной луной, поплыл под крыльями, редкие слабые огоньки едва различались даже моим великолепным ночным зрением. Зато сеть незнакомых созвездий над головой приблизилась и стала такой отчетливой, что хотелось и дальше подниматься к ним, оставив заботы этого сложного мира.
Жар поймал удачный ветер и перешел к мягкому экономному парящему стилю, раскинув блекнущие крылья. Он гасил свой огонь, скрываясь от возможных наблюдателей. В полном беззвучии мы висели между небом и землей, ощущая её вращение, и мир плыл навстречу, уже не давая различить грань реальности и сна. Справа мелькнули блеклые огни – Дарс, догадалась я. Резвы крылатые кони! Наверняка Лемар, скакавший в столицу от побережья, добрался туда всего дней десять назад. А я, благодаря резвости Борза, удачному ветру и мореходности корабля бесподобного капитана Краза, знанию тайного перевала в горах и помощи Годея, проделала за ничтожное время непостижимо длинный путь. И теперь двигаюсь к Тэйкарну со скоростью, незнакомой этому миру. Птицы – настоящее чудо. Интересно, что успела натворить за жалике десять дней черная княжна? И каков он – огонь Адепта?
Вот еще беда: князь и его капитаны меня в лицо не вспомнят без моей же помощи. Как мне попасть во дворец и рассмотреть Катан-жи, не вызывая излишних подозрений? Вопросов много. Ответов пока – куда меньше. А времени, как твердит чутье – совсем нет. Внутри зреет уверенность: только благодаря вожаку Огненных птиц я еще не опаздываю безнадежно. Куда – знаю, в столицу. Но что там не так? Где искать беду? Ладно, доберусь – выясню.
Ночь не склонилась еще к середине, когда Жар резко сложил крылья и ухнул вниз, развлекая впечатлительную всадницу. Я обхватила его шею и зарылась лицом в теплые перья, смеясь и задыхаясь от восторга.
Мы с обоюдным сожалением расстались на холме близ южных ворот Тэйкарна. Редкие сполохи перьев, как бортовые огни, показали мне курс Жара – на юг. Глаза до рези всматривались в далекий силуэт. Наконец он скрылся.
Вздохнув, я потопала пешком к воротам, греясь на ходу. К закрытым среди ночи воротам, естественно. Какая муха укусила меня, занеся в голову лихорадочное, шальное желание сэкономить на входной пошлине? Наверное, не самая глупая и с развитым чувством юмора. Как же нескучно ей было наблюдать неумеху-снавь, ползущую по отвесной стене и осознавшую на середине подъема, что знаний Риана мало не только чтобы подняться отсюда вверх, но и чтобы спуститься без потерь. Необходимость практики, крепких мышц и опыта пока никто не отменял.
В город я ссыпалась мокрая до нитки, вымотанная и злая на собственную самонадеянную лихость. Негромкие колокольчики на башенках богатого особняка серебром отчеканили полночь. Город спал, дремали окаянные, бессовестно дрыхли охранники возле запертых ворот, зевали ленивые городские стражи, самовольно пропуская обход. Только далеко впереди шумел праздник. Знать засыпает рано – обычно еще до рассвета, припомнила я шутку Лемара.
И, подгоняемая тем же невнятным беспокойством, что вынуждало спешить в Тэйкарн, я отправилась рассматривать замерший в ночи город, словно покинутый или погруженный в сон неведомой обидчивой феей. Вот только княжна – далеко не Белоснежка, и горе принцу, опрометчиво разбудившему её. Шаги обутых в мягкие сапожки (подарок рода Иттэ-Гир) ног были беззвучны и легки. Короб привычно оттягивал плечи. Где-то впереди должна быть огромная столичная торговая площадь. Интересно, какова она без привычного дневного шума, без толчеи и пестроты торга? Там, насколько я знаю, конный памятник легендарному прародителю династии нынешнего князя, основавшему Тэйкарн. И, само собой, статуя первого Адепта напротив, у входа в главный храм княжества. К востоку начинается дворцовый парк, аллеями ведущий к парадному входу дворца. Очень красиво, твердили в одни голос Лемар и Артен.
Сонные размышления обрезал лезвием боли крик, отчаянный и такой безнадежный, что я не усомнилась – опять рабыня. Уже на бегу подумала: Риннарх твердил, в столице их не мучают. Впрочем, разве князю уследить за всеми?
Муха, укусившая мене перед воротами, довольно потирала лапки. Вменяемые люди не лезут в чужие разбирательства. Но я сегодня сильно в подпитии – после полета, не иначе. И я самоуверенно полезла…
Пользоваться даром в столице нельзя. Но пока тут ночь, я осмелилась надеяться, что окаянные отдыхают, хотя бы на окраинах. Расправила сеть чутья – и тотчас её устранила. В городе их много, мне для полного отказа от использования своих возможностей на первое время пребывания в столице хватило опознания пятерых ближних: один у городских ворот, трое в храме чуть левее по улице, еще один – дальше, точно не скажу, пока не знаю плана города.
В короткие мгновения полноты восприятия мира чутье распознало рядом знакомого человека. Лемар, о котором я только что подумала, с холодным спокойствием дрался, осознавая свое поражение. Зря: его противник был серьезно болен. Хуже, он совершенно не желал жить, а тем более – отнимать жизнь.
Я погасила дар, усердно припрятала его на самом дне души. И побежала в сторону, указанную последним слабым всплеском своих способностей. Вот тебе и беда, ради которой следовало спешить, – твердила я себе. И неслась по пустым улицам, сворачивая наугад. Видимо, что-то меня вело. Если не чутье, то – везение. Шум был слишком слабым и далеким, чтоб всерьез помогать в поиске места драки. Я выскочила на соседнюю с засадой храмовников улицу – нет сомнений, именно они ловят Лемара, – когда боль вспорола грудь неизвестного бойца, и жизнь его дрогнула и повисла, спутанная непонятным темным заклятием. Как муха в паутине – и мертвая еще накормит хозяина сети. Вернее, хозяйку. Ох, хватит уже о мухах. Сама не лучше, понимаю умом, во что вмешиваюсь. И – не могу остановиться…