– Гошенька тоже без всего пьет. Видите, у вас даже вкусы совпадают! А он очень порядочный. Никогда ни за одной юбкой не волочится.

Георгий махнул рукой и приступил к пирожкам.

– Я учту, – кивнула Оксана. – Если у меня появится подходящая подружка, обязательно его с ней познакомлю.

– Это я во всем виновата! – заныла женщина.

– Вы-то почему?

– Дура была. Молодая. Отца его сильно любила. А он женатый был. Но красивый! Гошенька-то в него лицом пошел...

– Мама! Прекрати! Иди в церковь и рассказывай это священнику!

– Я уже рассказывала!

– Ну и все. Он тебе грех отпустил, успокойся.

– Грех-то отпустил, а проклятье оста-а-алось.

– Какое проклятье? – заинтересовалась Оксана.

– Проклятье на нем, – всхлипнула старушка. – Я на него проклятье навлекла.

– Простите, ради бога! – прошептал Георгий. – Видимо, стресс подействовал в другую сторону. Обычно она ограничивалась только сватовством. Сейчас я принесу успокоительное.

– Задумала я отца его из семьи увести, – продолжала Гошина мама. – И пошла к старухе одной за зельем приворотным. А она мне говорит: «Осознаешь ли, что по живому отрежешь?» Я говорю: «Осознаю». Она: «Готова ли принять грех такой на душу?» А что мне, комсомолке, этот грех? Суеверия да мракобесие. «Готова», – говорю. Она что-то поколдовала там надо мной, водой какой-то напоила...

– Как же вы так? Грех, значит, суеверием считали, а в привороты всякие верили?

– Господи! Да что же меня некому было надоумить-то. Я ж понимала, что плохо поступаю, но... Вот и отрезала сыночку по живому. А как это случилось, так и муж мой обратно к старой жене ушел.

Георгий вернулся и накапал матери валерьянки в стакан.

– Я, пожалуй, пойду, – Оксана встала.

– Вы уж ее извините, – сказал Георгий у дверей.

– Вы же мою извинили, – грустно усмехнулась Оксана.

За флажки

Чтобы вернуть вчерашний долг за фотографии, Оксана спустилась в подземный переход. Отдав девушке деньги, она собралась уходить и вдруг сквозь гул толпы услышала звуки гитары. Она огляделась и увидела певца. Вокруг него сидели слушатели, кто на корточках, кто в позе лотоса на картонных подстилках. Оксана посмотрела на часы. «Одну песенку послушаю», – решила она. Но подойдя и оказавшись в поле артиста, она поняла, что вырваться будет непросто. Что-то завораживающее было в его голосе. Захотелось сесть. Коробка для коврика валялась неподалеку. «Жаль, что я не в джинсах», – подумала Оксана. Песня закончилась. Оксана попыталась уйти, но парень взял новый аккорд и запел:

Сливаются в незримые потоки,

Плетут узор невиданной красы,

Сюжеты для божественного рока,

А может, для божественной попсы.

Жестоки и печальны тексты песен,

Но в нашей власти – взять и перепеть.

Мы можем вспомнить, что наш мир чудесен!

И мы должны, должны еще успеть.

Не слушая указы и намеки,

Не глядя ни на храм, ни на часы,

По волшебству божественного рока,

А иногда божественной попсы

Мы суетимся броуновским вихрем

И застываем в мировой кристалл.

Мы из гранита высекаем рифмы,

Когда взбираемся на пьедестал.

И новая ступенька – чистый лист,

Кровь заменяет нам порой чернила.

И каждый шаг привносит новый штрих,

Картине жизни добавляя силы.

И за флажки выскакивают волки,

И на цепях безвольно воют псы,

Вершители божественного рока

Или певцы божественной попсы.

– Чья это песня? – спросила Оксана, когда струны перестали звенеть.

– Моя, – скромно улыбнулся парень.

– Твоя?! А еще есть?

– Есть.

– Так тебе же не в переходе петь надо, а на нормальной сцене!

– Надо – значит, буду! – усмехнулся певец.

– А диск? У тебя есть записанные песни?

– На нормальную запись деньги нужны. Вот, собираю.

– Дай мне свой телефон, – попросила она.

– Зачем?! – напугался он.

– Я дам тебе денег на запись.

– Спасибо, я лучше как-нибудь сам! – и он взял аккорд, показывая, что планирует продолжать концерт.

– Но почему?! – возмутилась Оксана.

– Неужели непонятно? – засмеялся парень. – Потому что «за флажки» интереснее, чем «на цепях», хотя, конечно, на цепях проще.

Оксана кивнула, достала из кошелька тысячу рублей, завернула в купюру свою визитку и положила в коробку.

Выйдя из подземки, Оксана набрала телефон Павла.

– Я слушаю, Оксана Васильевна, – его тон был вежливо-ледяной. С тех пор как Алена покалечилась, он всем своим видом давал понять, что в том, что произошло, винит Оксану. Это было совершенно нелогично, но «вину» Оксана чувствовала и сама.

– Павел, у меня тут возникли проблемы с ноутбуком. Кажется, вирус. И есть еще кое-какие вопросы. Где тебя можно найти?

– Я в офисе.

– Отлично. Я скоро подъеду.

Подходя к машине, она услышала сзади быстрый стук каблуков и сопение. Оксана обернулась. За ней бежала девушка, одна из слушательниц певца.

– Вы правда хотите дать денег на запись? – спросила она запыхавшимся голосом.

– А что? Он передумал и решил согласиться?

– Нет. Но я решила ему помочь.

– Каким образом?

– Вы знаете, ему такими темпами никогда не набрать нужную сумму. А ведь талант пропадает!

– Почему же пропадает? – пожала плечами Оксана. – По-моему, очень даже реализуется.

– Да ну. Кто его тут слышит в этом переходе? Люди идут мимо, даже не останавливаясь.

– А вы полагаете, что если он будет петь по телевизору, то его будут внимательно слушать? Мне кажется, телевизор из любого рока способен сделать попсу.

– При чем тут телевизор? Надо сделать нормальную студийную запись.

– Надо. Мне и самой надо. Но тут надо както иначе, чем тупо дать денег.

– Понятно, – усмехнулась девица. – Так и скажите, что это был минутный приступ щедрости. А сейчас все прошло.

– Вы никогда не пробовали помогать цветам расти?

– Что?

– А я однажды в детстве хотела помочь, – засмеялась Оксана. – И до сих пор периодически пытаюсь. Но теперь я знаю, что, если потянуть за верхушку, он не вырастет, а оторвется от корней. Понимаете?

– И что? При чем тут Славка с его песнями?