Мира обрадовалась и бочком подвинулась за надежную спину.
– Ага, даже так, – удивился Амир. – Ладно, тогда пори сам. Через год и после одобрения Захры. Вот упрямая, дракона сборола.
– Заякорила, как говорит кормчий, – пискнула Мира из-за спины. – Почти, пап.
Захру они встретили на полпути к некогда собственному, а теперь взятому в найм на время поисков дому в Кумате. Мама Миры даже не пыталась ругать беглянку, обняла и снова заплакала. Миратэйя виновато вздыхала – лучше бы обещала сжить со свету, а так совсем стыдно. Попробовала успокоить маму, сообщив той, что дракон ее берет в жены по обычаю илла, и теперь просто обязан выплатить выкуп. (Час от часу не легче, – возмутился Вэрри.) Самое время поговорить на важную тему! Женщина недоверчиво глянула на айри. Задумалась, решительно передав платок мужу. Довольно отметила появление – так кстати – уже узнавших о возвращении Миры и её дракона и спешащих домой Джами и Риэла.
– Вы, двое, – звонким министерским тоном распорядилась она, – берите эту бессовестную и тащите кормить. На рынок, в харчевню «Стоялый мёд». И сами пообедайте, набегались по ее милости.
Джами понятливо рассмеялась – значит, подальше и подольше, чтоб без чутких ушек Миратэйи здесь все о важном договорились. Подмигнула своему не менее сообразительному князю Тайрэ и взвизгнула, заметив серьги, которые Мира носила не снимая уже второй день – привыкала. А затем утащила сестру, не обращая внимания на сопротивление, непрестанно сыпля вопросами, шумно и весело скандаля…
Они скрылись, Захра молча развернулась и пошла к дому. Вэрри покорно двинулся следом. Сели за стол втроем – родители и он, проситель. Айри поежился – вот незадача, попал на допрос к министру.
– Два вопроса, – решительно сообщила Захра. – Первый: ты, как и Тарсен, делаешь это из пустого благородства?
– Из корысти, – покаянно вздохнул дракон. – Я себя по-настоящему живым чувствую с того дня, как встретил твою чудовищную дочь. У нее невыполнимые заветные желания, несносный характер, огромный дар и полное отсутствие нормального чувства страха, позволяющего избегать непосильных опасностей. Она достаточно слепа, чтобы не замечать преград, которые иным очевидны и непреодолимы. Я без нее пропаду, окаменею. Захра, твоя Мира – это и есть мой смысл жизни теперь. И знаешь, она очень красивая, дракону виднее, уж поверь. В общем, вся в маму, так что я ее украду даже без твоего согласия. А пока приготовил перстень, пусть до поры у вас полежит.
– Надо же, – неуверенно улыбнулась счастливая мама, забирая золотого дракона, обвивающего одуванчик, и передавая восхищенно охнувшему мужу. – Тогда перейдем к выкупу. Это второй вопрос.
Амир попытался возмутиться и замолк на первом звуке. Когда у его рыжей колдуньи такой хищный взгляд, дело идет не о золоте, хотя легче откупиться деньгами, он-то знает. Бывший дабби сочувственно пожал плечами, развел руками – терпи, твоя Мира и правда вся в маму, – и вернулся к изучению перстня.
– Я дам свое согласие на «похищение» моей обожаемой принцессы при одном условии. Ты сделаешь всё возможное и, надеюсь, невозможное, чтобы обеспечить ей способность видеть.
– Уже делаю. Отсюда, завтра же, мы поедем в Утренний лес. Деяна в городе? – Амир кивнул и Вэрри продолжил, – она тоже нужна. Мира получит то, что я смогу ей дать, я буду стараться. Затем должна немедленно вернуться на Индуз с наставницей и там тихо и спокойно привыкать к своим красивым глазкам. Очень надеюсь, что смогу добраться к вам летом. Буду стараться. Это вопрос цены за ее зрение, и я ничего наверняка не знаю. Скажите зайчонку, мол, работаю у Великого в подмастерьях.
Захра кивнула и поднялась. Такой удачный день надо отметить стоящим вином и отменным ужином. Может, она и министр, но любимые оладушки дракона, – Джами рассказала, – готовит восхитительно. И он их вполне заслужил. К лету, она очень постарается, Мира тоже будет сносно печь. Должны быть у малышки навыки не только снави, но и нормальной хозяйки дома.
Айри ел оладушки, пил бесподобное вино и думал о предстоящем.
Он довольно точно понимал, какова плата.
Радужного дракона – удивительный водопад, дарующий снавям полноту силы, – он увидел на рассвете. Внизу, у озера, еще царил полумрак предзорья. Поток льнул к скальной стене, теряясь в высоте. Там уже горел рассвет и туман мириадов брызг переливался радугами у кромки дня и ночи, спускающейся все ниже по спине водяного змея. Отсюда казалось – это не тень отступает, а дракон взлетает ввысь. Расправил трепещущие крылья радуг и вьется узким телом потока, устремляясь к солнцу.
Свое «маленькое солнышко» Вэрри ощутил у самого края обрыва далеко вверху. Ее проводил некто, называемый снавями учителем. Деяна дала ему знать об их визите заранее, и Рин ждал Миру на ведущей вверх тропе. Он же должен был спуститься и привести вороного жеребенка, гордого своим правом везти в горы девочку.
Прыгать в бездну – испытание посильное не каждому, нервно твердила Деяна от самого Кумата. Мира смеялась: глупости, она слепая и бездны не заметит, нечестное испытание. Слишком простое.
И теперь его «солнечный лучик» стояла наверху. Сомневалась? Нет, просто пыталась чутьем найти внизу своего Вэрри. Приметила, улыбнулась и шагнула. Деяна рядом охнула. Дракон водопада старается принять каждую снавь и уберечь от падения. Но может это сделать лишь для тех, кто доверяет ему. Порой борьба со страхом отнимает слишком много времени и люди гибнут. Иногда слияние с потоком оказывается неполным и они получают лишь малую долю дара и силы Радужного. А эта упрямая и не подумала сомневаться, водопад принял ее сразу и отдал всё, сполна. Запел, наполняясь силой и радостью.
Свое мокрое сокровище Вэрри выловил одним движением, нырнув в воду, едва осознал – она уже здесь, в озере. Подхватил, добрался до мелкого прибрежья, крепко придерживая плотную кожаную наглазную повязку. Усадил на заранее расстеленный коврик.
– Я молодец? – Рассмеялась она и добавила жалобно: – От этих глупых глаз все лицо чешется и нос будто пчелами искусан.
– Молодец, конечно. Не открывай пока глаза.
– Я и не умею!
– Деяна, иди. Позову, когда станет нужно. Мира, держи повязку и не умничай, а то худо будет.
Снавь нехотя удалилась. Арагни послушно прижала мокрую кожу к лицу. Она не боялась прыгать в бездну, а теперь дрожала и чуть не плакала. Глаза точно есть, но только дракон знает, как их оживить. А потерять свою мечту невозможно – это же страшно и непоправимо. Боль копилась и сочилась в сознание через щели в покрове. Большая, мучительная и опасная. Такая нудная, что сквозь ее покров не разобрать, чем занят Вэрри.
И хорошо, – успокоено вздохнул тот. Скоро станет все совсем замечательно.
Боль действительно отступила. Спокойный голос и доброе сознание, почти слившееся с ее собственным, перепуганным, вели Миру. Кто из них – айри или его обожаемое «солнышко» – прикрыл непослушные веки, которые прежде не умели двигаться, кто снял с глаз защиту и позволил им впервые распахнуться? Кто сквозь слезы и резь непривычных к свету окон в мир изучал его и опознавал неведомое, знакомое лишь по бессмысленным словам – небо, горизонт, водопад, листву? Арагни не могла сказать наверняка. Она понимала, что впитывает знание о мире, как прежде, в водопаде. Может быть, даже полнее. Ведь этому дракону она верила больше, чем себе самой, водному змею Радужного или Великому с его тайнами и чудесами.