— Все, кроме меня, Томаша Авенария, — уточнил блондин. — Хотя, быть может, вы принимаете меня за какого-то самозванца? Если хотите, можете взглянуть на мои документы.
Блондин вынул из внутреннего кармана пиджака вчетверо сложенный лист белой бумаги. Офицер внимательно осмотрел его со всех сторон, что-то шепча себе под нос, словно умел читать только по складам. Потом он с почтительным поклоном вернул «документ» лже-сенатору.
— Все в порядке, господин Авенарий. Но приказ…
— Дьявол, вы забываетесь, офицер! Приказываю немедленно пропустить меня!.. Впрочем, если хотите, можете связаться с секретариатом Совета. Там знают, что я задержался в командировке, и ждут меня с огромным нетерпением. Ну, чего вы медлите, болван?
Офицер с мрачным видом достал переносную рацию и набрал дрожащей рукой номер секретариата. В ответ раздались только длинные гудки, но офицер выслушал их с величайшим почтением.
— Понимаю, — наконец кивнул он. — Слушаюсь, господин первый секретарь, я немедленно пропущу через заграждения господина Авенария. Еще раз прошу простить меня, сенатор!
Спустя минуту автомобиль Томаша Авенария проехал через раздвинутые заграждения и оказался в Центральном квартале. Все подходы к небоскребам Совета были запружены полицейскими. Многие из них пытались преградить дорогу автомобилю, но из него вдруг показалась голова офицера.
— Пропустите господина Авенария! — закричал он. — Таков приказ первого секретаря Совета!
Несмотря на эти грозные слова, машину останавливали еще раз пять, и «документ» лже-Авенария подвергался тщательному изучению. Чейну оставалось только восхищаться могучим телепатическим даром Стеллара. О том, что главным козырем стала его новая внешность, варганец предпочитал не думать. То, что произошло с ним в темной туалетной кабинке, походило на ужасный сон. Он попросту пожелал обрести внешность человека, чья голографическая фотография находилась на первой странице газеты, и это ему удалось! Однажды, на далекой планете Арку, он был свидетелем подобной метаморфозы, которая произошла со сверхнейном Гербалом. Но теперь он и сам стал таким же оборотнем.
К счастью, Чейну сейчас было не до эмоций. С каждой минутой, с каждой новой проверкой документов главное здание становилось все ближе и ближе. Наконец, ему пришлось выйти из автомобиля и дальше пойти пешком. До начала заседания осталось менее десяти минут, и ему приходилось напрягать все силы, чтобы сохранить внешнее спокойствие. Новое тело плохо слушалось его, руки казались слишком длинными, а мускулы — слишком дряблыми. Понятно, что его походка выглядела не очень убедительной. Не раз он ловил на себе удивленные взгляды полицейских и с большим трудом сохранял на лице выражение усталости и скуки. Для сенатора Томаша Авенария предстоящее заседание могло и не представлять особого интереса. Но для Моргана Чейна оно решало очень многое!
Наконец он оказался перед огромной, уходящей в сине-зеленое небо голубой стрелой величественного небоскреба. Поднявшись по ступеням мраморной лестницы, он оказался перед широким входом, состоявшим из несколько десятков прозрачных дверей. За ними виднелась шеренга сотрудников внутренней охраны. По-видимому, они были последней преградой, которую ему необходимо одолеть. Ну, для Стеллара вряд ли это составляло проблему.
Чейн еще раз озабоченно взглянул на часы и торопливо направился к дверям. И только тогда понял, в какую дурацкую ситуацию попал.
Он не раз видел подобные широкие входы в различных административных зданиях Федерации. Самое забавное заключалось в том, что из нескольких десятков абсолютно одинаковых и прозрачных дверей обычно были открыты две, от силы три. Никаких особых табличек на этих дверях почему-то не было. Как бы само собой подразумевалось, что постоянные работники учреждения прекрасно знают, где именно сейчас находится вход в здание: слева, справа или посредине. Ну а гости могли в случае необходимости спросить об этом у любого чиновника или охранника, ничего зазорного в этом нет.
Но Томаш Авенарий не был гостем в главном здании Совета, он появлялся здесь почти каждый день. И если бы он начал тыкаться сначала в одну закрытую дверь, затем в другую, третью, то самый тупой из охранников понял бы, что здесь не все чисто.
«Стеллар, где вход?» — мысленно воззвал он.
«Не знаю».
«Что же делать?»
Психоклон промолчал. Да и что Стеллар мог сказать? Даже могучий разум Верховного Ллорна спасовал перед этой простенькой задачкой.
Охранники стояли за стеклянными дверями и смотрели на запоздавшего сенатора. Чейн невольно замедлил шаг. Он пытался обнаружить на каменном полу следы ботинок или хотя бы коврики возле какой-либо двери, но ничего обнаружить не смог. Наверное, если бы у него было чуть побольше времени, то он смог бы найти решение этой дурацкой задачки. Но где взять его, это время?
Часы показывали, что до начала заседания осталось всего пять минут. Чейн решился и зашагал к самой левой двери, но что-то в глазах стоявшего за этой дверью охранника ему не понравилось. Мысленно выругавшись, варганец остановился и нагнулся, чтобы якобы завязать развязавшийся шнурок. Это дало ему несколько секунд на размышление.
Более нелепой и глупой ситуации и представить было нельзя. Возможно, судьба всей Галактики зависела сейчас от того, сумеет ли он подойти к нужной двери или нет. И все его могущество сейчас ровным счетом ничего не значило! Наверное, Стеллар мог бы по его просьбе отключить сознание сразу у всех охранников, но что это дало бы? За входом в главное здание, конечно же, наблюдают множество внимательных глаз. И если член Совета Авенарий начнет по очереди терзать ручку каждой двери, словно заблудившийся в городе провинциал… Нет, нельзя так глупо подставляться! Уж лучше сделать вид, что Авенарий забыл что-то из документов, и немедленно вернуться назад, к машине. А там видно будет.
Тщательно завязав шнурок, Чейн встал и зачем-то отряхнул колени. И вдруг почувствовал, что на его правое плечо легла чья-то тяжелая рука.
— Кажется, вы тоже опаздываете, господин Авенарий? — послышался за его спиной чей-то властный мужской голос. И этот голос был, без сомнения, хорошо знаком Чейну!
Чейн медленно обернулся и увидел… Дэниса Претта! Адмирал выглядел весьма внушительно в парадной форме, с двумя десятками орденов на груди.
Претт с дружеской улыбкой протянул ему руку.
— Рад вас видеть, господин сенатор. Надеюсь, вы не в обиде за наш вчерашний излишне резкий спор? Я человек военный и привык говорить прямо и откровенно, не то, что вы, политики.
Чейн открыл было рот, чтобы поприветствовать так кстати появившегося Претта, но вовремя прикусил язык. Он понятия не имел, каков голос у Томаша Авенария, и мог попасть впросак.
Дружески улыбнувшись, он указал сначала на свои наручные часы, а затем на вход в здание. Претт тоже посмотрел на свои часы и вздрогнул.
— Пьяное небо, я опять забыл перевести часы на местное время! — с досадой воскликнул он. — Кажется, мы катастрофически опаздываем. Для меня, военного человека, такое разгильдяйство попросту недопустимо!