— Правда ничего, Денис… Просто мысли глупые…
— Ну, так и расскажи, что это за мысли?
Она слабо качнула головой из стороны в сторону.
— Подожди, — встревожился Тумарин. — А может, это из-за меня? Я опять что-то не так сделал по глупости? Я тебя обидел?
— Нет-нет, что ты, любимый… — Она подтянулась и поцеловала его в щеку. — Ты тут совершенно ни при чем!
— Так нельзя, Аривжа! Я же теперь весь изведусь… И вообще, моя любимая не должна плакать. Никогда в жизни! Признавайся, в чем дело? И я сделаю так, чтобы этого больше не случалось.
— Ты не сможешь, — уже успокаиваясь, ответила она.
— Когда дело касается твоих слез, я смогу все! — твердо ответил Денис. — Признавайся немедленно…
— Ты все равно ничего не сможешь изменить.
— Ты хочешь меня обидеть? Я переверну весь этот жалкий мир, но ты больше никогда не проронишь ни одной слезинки!
— Уже поздно, — вздохнула Аривжа, обнимая молодого человека за шею. — Я хотела посмотреть твою пресс-конференцию. Даже в лабораторию специально не пошла.
— И чего я там такого ухитрился ляпнуть?
— Они перед началом репортажа ролики крутили. Ну, с посадкой вашей, как вы вышли, как вас встречали. Я тебя там обнимала и целовала. И они это тоже показали. — Аривжа тихонько всхлипнула. — Теперь во всем свете все это видели и все знают…
— Пускай. Ты моя, я твой, и так будет всегда. Чего нам с тобой прятать?
— Теперь отец наверняка узнает… Сам увидит, или расскажет кто-нибудь. Это даже хуже, чем если бы я сама рассказала. — Девушка обняла его еще крепче, прижимаясь щекой к щеке. — Он не простит меня никогда. Это огромный, несмываемый позор. Он убьет и тебя, и меня.
— Перестань. Никто никого не убьет.
— Ты не знаешь моего отца. Ты не знаешь нашего рода… — Она тихо всхлипнула, утерла глаза. — Ты ведь совсем голодный, Денис? Давай, я тебя покормлю?
— Не нужно, — удержал девушку молодой человек. — Отдыхай. Спи.
— Какой сон, Денис? — горько улыбнулась она. — Лучше я что-нибудь согрею. Забудусь немного.
— Не нужно. Я знаю способ лучше… — Молодой человек спешно избавился от одежды и начал целовать соленые глаза своей любимой.
Утешить и убаюкать Аривжу Денису, конечно же, удалось. Однако утром, едва открыв глаза, она немедленно включила телевизор и принялась листать новостные каналы, пока не остановилась на «Аль-Джазире». Не став с ней спорить, Тумарин сходил к холодильнику за компотом, налил два стакана. В третий плеснул воды и воткнул какой-то сине-желтый местный цветок. Вернулся назад.
Девушка сидела посреди постели, поджав ноги под себя и вцепившись в пульт обеими руками. Увидев его, улыбнулась, дотянулась до стакана, немного отпила:
— Спасибо, мой родной! Но если мы вдруг окажемся у нас дома, в Тунисе, никогда не делай этого при посторонних. Даже при слугах.
— Все-таки окажемся? — порадовался возникшему оптимизму Тумарин. — Показали что-то интересное?
— Ужасы сплошные показывают, — мотнула головой Аривжа. — Во Франции полицейские все чаще стреляют по людям, а те забрасывают их камнями. Несколько городов и районов прогнали полицию и установили шариатские законы. Их собираются штурмовать жандармерией. Обещают даже развернуть Иностранный легион. В Германии идут турецкие демонстрации тоже с требованиями установить шариат, в Англии случилось несколько взрывов в метро, и обвинить в этом собираются местных мусульман. Тех, которые свои, коренные британцы. В США кричат о голодных бунтах и гангстерской войне. Я совершенно не представляю, как можно быть такими злыми? Пророк Мухаммед, да пребудет над ним мир, учил, что даже во время войны нельзя убивать детей, женщин и стариков. Не понимаю, почему люди во время мира стреляют в слабых и безоружных?
— Нас показывали? — подобрался ближе Денис.
— Только посадку показали, еще самую первую, и тебя. Говорят, что неверные убегают от божьего гнева на мертвые земли. Но больше — про погибших во Франции. Они ведь там все такие молодые!
— А что вещают сами френчи?
Пристроив голову на ее коленях, Тумарин забрал пульт, «пролистал» каналы — и тут же наткнулся на Топоркова крупным планом, закрывающегося от объектива.
— Огромное возмущение в исламском мире вызвали слова русского олигарха, — надрывно вещал диктор за кадром, — о запрете мусульманам на выход в космическое пространство. Глава концерна фактически объявил войну одной из трех мировых религий. Авторитетный муфтий Ахмад Мусаил уже призвал не допустить подобного богохульства: «Недопустимо, чтобы неверные осквернили девственные миры, созданные Аллахом для жизни правоверных и расширения исламского мира». Муфтий Джабраил Ибн Бабивейх призвал мусульман мира приложить все силы для недопущения такого кощунства. Известно, что целый ряд исламских стран направил требования к правительствам Евросоюза запретить всякую деятельность агентства «Планета белой расы».
Денис не то чтобы имел что-то против своей девушки, но все же на нее покосился. Аривжа, разумеется, все почувствовала, пожала плечами, взяла пульт, вернула на «Джазиру», поймав корреспондентку на полуфразе:
— …алайзии отрицает факт направления ноты в МИД Франции или России. Представитель посольства сообщил по телефону, что ему неизвестно о призывах физического устранения сотрудников агентства «Планеты белой расы», а также напомнил, что Малайзия последовательно выступает против применения силы для разрешения международных разногласий.
Щелчок назад:
— Представители виднейших правозащитных организаций поддержали требование о запрете националистической организации «Планета белой расы» после фашистских высказываний ее руководителя и призвали запретить русскому олигарху въезд в Евросоюз.
— Топорков же ничего не говорил, — не поняла Аривжа. — Я же видела всю трансляцию от начала и до конца!
— Журналюги, — отмахнулся Тумарин. — Им всегда плевать, кто и что говорит, им нужен скандал. Чтобы люди читали, смотрели и возмущались. Плюнь — погавкают и перестанут. На пустом месте ведь все раздуто. — Он отобрал пульт и выключил панель. — Скажи-ка лучше, что ты там про свой дом упоминала?
— Не помню, я тебе говорила, что у меня мама русская? — откинувшись, по-кошачьи вытянулась Аривжа. — Она что-нибудь придумает. Предупредит, сама скажет отцу. А потом, когда он перестанет гневаться, я покаюсь. Он меня любит. Он не сможет сердиться вечно.
— Ну, так позвони ей!
— Позвоню.
— Позвони!
— Подожди, не торопи меня! — Она снова собралась в комочек. — Я не могу так, сразу. Мне нужно приготовиться. Я пока и слов нужных подобрать не успела. Не торопи! Когда будет пора, я позвоню сама. Скажи лучше, когда ты принесешь спецификации? Чтобы составить список необходимых на орбите порошков, я должна знать, какие материалы и в каких количествах использованы на станции, и оценить возможную статистику поломок.