— Зачем. Они знают, что я на такую роскошь не способен. Артист театра без кино — это нищий. А у меня, между прочим, семья.
Принесли водку в запотевшем графине, огурчики, грибы. Выпили за премьеру.
— Ты откуда взялся, сыщик?
— Из Москвы. Приехал по важному делу.
— А где остановился?
— В «Астории».
— Врешь небось.
— Я хочу подарить тебе пару своих книг. Мы ведь тоже люди творческие, не лыком шиты. Заходи ко мне в гостиницу, сам все увидишь.
— Зайду, если успею.
— В отпуск собираешься?
— Нет, на гастроли. В Сибири открывается фестиваль истории искусств. Спектакль и готовился для показа на фестивале. Мы рассчитываем на первый приз, там солидные премии обещают.
— Вот оно что. История искусств? Что под этим понимается?
— Будет конкурс на лучший спектакль, посвященный истории государства российского. Представлено восемь спектаклей. Наш, Московский, Саратовский, Ярославский имени Волкова и четыре сибирских. Потом вечера поэзии от Сумарокова до Лермонтова, посвященные Отчизне. Выставка современной живописи, также посвященная истории государства восемнадцатого-девятнадцатого веков, и всяких ремесел, ныне забытых.
— И кто этот фестиваль организовал? Я о нем ничего не слышал.
— Скорее всего, Министерство культуры при поддержке спонсоров и меценатов.
— Вряд ли Министерство культуры разорится на богатые призы и премии. А спонсорам выгода идет от рекламы и пиара своих пожертвований. Но фестиваль не афишируется. Я о нем впервые слышу.
— Ты знаешь, у нас на репетициях бывал князь Долгоруков и еще парочка стариков известных русских родов. Все они живут за границей. Кто во Франции, кто в Швейцарии, кто в Америке. Они, я думаю, и есть главные меценаты. Когда-то вся Россия лежала у ног их предков. Я слышал, что в состав жюри войдут несколько князей. Министерство культуры играет роль посредника. А Сибирь выбрана не случайно. Там, как нигде в России, сохранились старые традиции, уважение к предкам и их деяниям. Туда же едет и духовенство. Намечено открытие храма. Четвертого в захудалом городишке. В общем, программа обширная.
— О каком городе идет речь?
— Это Куйбышев. Не тот, что теперь снова стал Самарой, а небольшой, в трехстах километрах от Новосибирска. Там даже аэропорта своего нет.
— Потрясающая идея! — воскликнул Метелкин.
— А кто спорит?
Сухинин разлил водку.
— С премьерой вас, Павел Петрович! — поднял свою рюмку сыщик. — А скажите, Ваше Высочество, кому же вы доверите свой сюртук, шпагу, парик, орден Святого Александра Невского? В чемодане в Сибирь повезете?
— Это не наша забота, а дирекции театра. Упакуют, погрузят и отправят. Как обычно.
— Действительно. Обычное дело. Театральные атрибуты, кого они могут интересовать? Ничего в пути не пропадет?
— Не слышал о таких случаях.
Влад как-то странно посмотрел на своего нового приятеля:
— Почему тебя интересует эта ерунда? К чему ты клонишь?
— Идея у меня есть, Влад. Ты жалуешься на маленькую зарплату. Я могу дать тебе задание, и если ты его выполнишь, получишь пятьсот долларов.
Артист прищурился и оценивающе оглядел Метелкина.
— Ну, ну, подпольный миллионер из «Астории», говори о своем задании.
— На первый взгляд очень простое. Но когда за него возьмешься, поймешь, что придется башкой стены пробивать. Главная задача — не засветиться. Когда артист интересуется не свойственными ему делами, он вызывает подозрение. А ты не должен вызвать подозрений даже у сторожа и буфетчицы.
— Не тяни кота за хвост.
— Мне нужно знать имена спонсоров спектакля. Это первое. Второе. Как будет транспортироваться театральный реквизит. Номера контейнеров, весь маршрут, а также кто сопровождает груз. И третье — время. Когда намечена отправка.
— Зачем тебе все это?
— Если выполнишь задание, я тебе все расскажу, учитывая, что ты патриот. Полезное дело сделаешь. И еще. Уже мелочи. Список театров — участников конкурса, состав жюри, день открытия фестиваля, сроки проведения.
— Любопытный ты тип, Женя.
— Я самый обычный. Любопытных типов нам поймать надо. Тогда достояние нашего государства хоть на небольшую толику, но сохраним. Я ведь тоже патриот, Ваше Высочество.
Метелкин потянулся к графину.
Небольшой садик во дворе знаменитой высотки на Котельнической набережной был идеальным местом для тихой неторопливой беседы.
В последнее время Никанор Евдокимыч Скворцов, проживающий в знаменитом доме, любил здесь прогуливаться. Кто-то из друзей подарил ему карликового пуделя. Подарок с умыслом. Восьмидесятилетний генерал целыми днями сидел дома, возился со своим архивом и никуда не выходил. Лицо приобрело серо-зеленоватый цвет, и врачи рекомендовали ему проводить не менее двух часов на свежем воздухе. В его огромной квартире жили два верных телохранителя, которые выполняли еще и обязанности домохозяйки и кухарки. Но главной их задачей оставалось обеспечение безопасности хозяина, на которого они работали не один десяток лет, и охрана его бесценных архивов. В дни неразберихи, когда вслед за исчезновением памятника железному Феликсу с постамента на Дзержинской площади ведомство разваливалось на части, в квартиру генерала перекочевали лучшие материалы из главного архива на Лубянке.
Прогулки пошли на пользу хранителю тайн советской разведки, и, отмечая свое восьмидесятилетие, Скворцов выглядел свежее, чем четыре года назад, когда в последний раз виделся с Журавлевым.
Старик обладал великолепной памятью. Когда Журавлев позвонил ему, представляться не пришлось, Скворцов узнал его по голосу и назвал по имени-отчеству. Договорились о встрече.
Теперь они прогуливались по садику и тихо, мило беседовали.
— Вы знаете, Вадим Сергеич, а я вовсе не удивлен, я знал, что рано или поздно кого-то заинтересует Ингрид Йордан. Все дело в том, что фрау Йордан слишком крепко повязана с Россией. Все свои миллионы, а то и миллиарды она скопила, торгуя русским антиквариатом. Начинала с мелкой лавочки, но когда из России стали вывозить иконы возами, как дрова, грех было не заработать. Мелочь она выставляла на продажу, а ценные экземпляры собирала в коллекции и продавала за сумасшедшие деньги. Ну, скажем, коллекция икон шестнадцатого века московской школы, основанной Феофаном Греком. Пятнадцать экземпляров. Полный иконостас. Такие раритеты дешево стоить не могут. На нее работали целые мастерские реставраторов и толпы искусствоведов.
— Все это я помню, Никанор Евдокимыч. Но поиски гестаповских архивов привели Йордан к аресту. Ее обвинили в ряде убийств на нашей территории. Конечно же убивала не она, а ускользнувший от ФСБ Юрий Крылов. Но ее участие в преступлениях не вызывало сомнений. Я не стал обращаться к подполковнику Виноградову, мне надо самому разобраться в одной очень запутанной ситуации.