Алена бросила трубку и выскочила из дома.
Ее отец еще долго стоял на месте, не двигаясь, с прижатой к уху трубкой.
Криминалист и медэксперт уже уехали. Возле обломков сгоревшей машины и брошенного джипа на шоссе перетаптывались с ноги на ногу двое сержантов, бросая косые взгляды на задеревенелую фигуру своего начальника. Таким они его видели впервые за все годы службы.
Сотовый телефон вновь зазвонил. Лишь пятый по счету звонок пробил слух Пустовалова и он вздрогнул.
— Слушаю.
— Докладывает «седьмой»… Зверь появился. Идет прямо на нас.
— Как только пересечет черту, открывайте огонь.
— Ясно. Все сделаем, как надо.
Пустовалов перезвонил майору Требухину.
Тот ждал этого звонка, сидя в своей машине.
— Дмитрий, план сработал.
— Все понял. Выезжаю.
Две милицейских машины из разных районов тронулись с места одновременно и направились в одну удаленную точку.
3 часа 14 минут
Прищурив глаза, Артюхов с усмешкой взглянул на Федора.
— А ты слабак, Федя. Быстро выдохся.
— Не гони меня, Вася. Я же не зверь. По лесу привык ходить осторожно, тихо и задумчиво А ты взял такой темп, что в глазах темнеет.
— Знал бы ты, какое расстояние и в каких условиях я сегодня проскакал. Ты бы на половине сдох.
— Это точно. Сил в тебе много.
— Тренированный. Большую часть жизни в лагерях провел. А там по лесу не гуляют. Его топорами рубят и на своем горбу таскают. А воздух свободы еще больше сил прибавляет. Ну а если еще и цель есть, к которой стремился всю жизнь, то тебя уже никакие цепи не удержат. Земной шар перевернуть можно.
— Стимул — хорошая штука.
— Ладно, хватит расслабляться. Пора двигать. Сколько еще до Черной балки?
— Совсем рядом. Рукой подать. Вот только зигзагом идти надо. Река до излучины петляет. У берегов — поселки. Думаю, что там тебя и поджидают.
— Во всей стране столько ментов не найдется, чтобы выставить отряды вдоль всего берега Терсы и Медведицы. Мосты — другое дело. К ним лучше не приближаться.
Они поднялись с земли и отряхнулись. Глаза уже привыкли к темноте, и шли они уверенно. Фонари в таких случаях использовать нельзя.
Артюхов вдруг напрягся и выхватил из-за пояса пистолет.
— Спокойно. Вася. Не дергайся. Кабан рядом. Слышишь, хрюкает.
— Черт! Сколько же здесь зверья. То лоси, то олени, барсуки, лисы… Развели зоопарк!
— Это же заповедная земля, Василий. Охота здесь запрещена, зверье меченое, просчитанное, как в коровнике. У нас даже медведи есть. А браконьерствует только высокое начальство из райцентра, да и то сами себе лицензии выписывают. Волки, бывает, ягнят режут, но на численность это не влияет.
— Значит, здесь и волки есть?
— Есть. Но, увидев человека, волк уйдет в сторону. Летом они сыты и на конфликт нарываться не будут.
— Ясное дело, волк на волка не пойдет.
Федор поднял с земли палку, напоминающую посох, и двинулся вперед.
Шли спокойно, лесник — впереди, беглый зэк — следом. Спустя полчаса тропа их вывела к большой поляне.
— Вот то место, куда ты просил тебя привести. Это и есть Черная балка у излучины. За поляной осиновая роща.
— Мигни один раз фонарем, Федор.
Лесник достал фонарь и дал короткий сигнал. С противоположной стороны поляны мигнул встречный луч.
— Ну вот и дождался!
Артюхов хлопнул себя по коленям и вышел на поляну. Его фигура поймала на себя лунный свет. С противоположной стороны очертился бледно-голубой силуэт женщины. Забыв обо всем, они побежали друг другу навстречу. Красивая картинка, как в кино.
Они уже раскинули в стороны руки для объятий, но этот мечтательный сон оборвался.
Воздух разорвали автоматные очереди. Женщина подскочила и рухнула на землю как тряпичная кукла. Артюхов сделал бросок в сторону и упал в высокую траву.
— Нет! — взревел его хриплый голос. — Ирина! Женщина не отвечала.
Артюхов приподнялся и, пригнувшись, петляя из стороны в сторону, побежал назад к тому месту, откуда они вышли. Автоматный огонь не прекращался. Пули свистели над головой. В несколько прыжков он достиг кустарника и нырнул в него, будто в реку.
Стрельба продолжалась. Но, похоже, преследовать его никто не собирался. Видимо засада получила задание уничтожить его, а не брать живым. Теперь они начнут прочесывать лес.
Артюхов приподнял голову и увидел лежащего рядом лесника. Тот не двигался, а грудь и шею покрывало кровавое пятно. Кровь ни с чем не спутаешь. Уж он-то повидал ее в своей жизни.
Вскочив на ноги, Артюхов выхватил пистолет и побежал в глубь леса. От этого места до убежища он знал дорогу хорошо. Только бы еще на одну засаду не напороться. Его маршрут никто не мог угадать, просто менты сели Ирине на хвост, и эта дурочка привела их к излучине. Ошибка стоила ей жизни. До города рукой подать. Там они его не ждут. Рудня находится на отшибе, а к своему убежищу он пройдет огородами.
Артюхов бежал, не оглядываясь, он уже приближался к цели и не думал о погоне. Только бы добраться до точки, а там он для них провалится сквозь землю. На этом поиски закончатся. Недели для отсидки хватит, а потом он тихо и без шума уйдет сам А сейчас — только вперед.
Обрыва он не заметил, слишком быстро бежал Нога куда-то провалилась, и он покатился вниз. Долгое и болезненное падение с тысячью переворотов Остановила его вода. В этом месте река узкая и мелкая. На другом берегу мирно спал небольшой городок, состоящий в основном из одноэтажных деревянных домиков и цветущих садов.
Ему повезло. Кроме ушибов и шишек, никаких серьезных увечий, а главное, что он так и не выпустил пистолет из рук. Хорошо, что не выстрелил.
Едва переведя дух, он зашел в воду. Метров двадцать пришлось преодолевать вплавь. Выбравшись на другой берег, он поднялся на холм, перелез через забор, и оказался в чьем-то огороде.
Так задворками, огородами, садами и переулками вышел на центральную городскую улицу.
Гробовая тишина. Даже собаки не тявкали. Давно он здесь не бывал. Эта улица снилась ему каждую ночь. Только во сне она сверкала в лучах солнца и не имела конца. Сейчас стояла глубокая ночь, что его устраивало больше. Он знал, что вернется сюда, и вернулся. Когда-нибудь и ему должна улыбнуться фортуна, и он дождался этого часа.
Единственный в городе каменный дом, похожий на старинный особняк, стоял на своем месте. Мраморная плита на каменном заборе гласила:
«Памятник архитектуры XIX века. Охраняется государством».
Стеклянная табличка более скромных размеров давала пояснение: