* * *
В отличие от душного закупоренного помещения на улице дул теплый свежий ветерок, ярко светили звезды и стрекотали кузнечики.
Сегодня Таня отдыхала. Хватит с нее школы, где она червяком лазила по трубам воздухопровода. Пусть теперь девчонки попотеют. Хотя с чего бы им потеть?
— Ты чего здесь делаешь?
Девушка вздрогнула. Сигарета выпала изо рта. Он появился неожиданно, как с неба свалился. Высокий, стройный тип в темной бейсболке и солнцезащитных очках, будто на пляж пришел в разгар пекла.
Калитка находилась напротив крыльца и освещалась лунным светом. Если бы ее открыли, то она не могла бы этого не заметить. Значит, он тоже лез через забор. У хозяина дома есть машина. В такой тишине даже самый тихий мотор услышишь. А потом, на участке есть гараж, против ворот. В поселке никто не оставляет машины на улице. И наконец, эти дурацкие очки.
— Тебя спрашивают. Что ты здесь делаешь?
— Павлушу жду. А ты думал, грибы собираю? Луна глаза слепит? Тебе-то что здесь надо?
Голос у Тани подрагивал и звучал неубедительно.
— Вали отсюда.
— С какой стати? — Таня осмелела. — Павлика нет. Можешь убедиться.
Она вскочила на ноги и начала жать на кнопку звонка.
— Вот видишь? Его нет. И я его дождусь. Он мне деньги должен отдать. Триста долларов. Я на мели. И никуда не уйду, пока его не дождусь. А ты кто такой?
— Его брат.
Он сунул руку в карман, и Таня вновь вздрогнула.
Вместо оружия в его ладони оказались деньги. Солидная пачка, сложенная вдвое. Он отсчитал три бумажки и протянул ей.
— Вот бери и проваливай. Здесь три сотни. И больше не показывайся в этих местах, не то пожалеешь, что на свет белый появилась.
Таня взяла деньги.
— И как ты мог разглядеть белый свет сквозь черные очки.
В доме случился небольшой переполох. Тихая методичная работа была нарушена резким длинным звонком в дверь. Грабительницы так напугались, что у них все посыпалось из рук. В панике они подбирали с пола вещи и ставили их на место. Захлопнув ящик стола, Катя бросилась на второй этаж, где Олеся собирала рассыпанные безделушки с пола.
— Брось. Не до того.
Таня встала со ступенек крыльца и, покачивая бедрами, направилась к калитке. Вот только она не знала, сумеет ли открыть ее. Мужчина поднялся на крыльцо и вставил ключ в скважину. Он даже не оглянулся, будто забыл о девушке.
Олеся ударила в дверь плечом, но та осталась на месте. Они пытались проникнуть в одну из комнат второго этажа, но у них ничего не получилось. Ключ торчал в скважине, оставалось его повернуть и открыть комнату, но разве тут сразу сообразишь? А вот входная дверь с улицы отворилась. Девушки рухнули на пол балкона и откатились к книжному стеллажу. В доме вспыхнул свет, и дверь захлопнулась. Катя глянула на часы. Ровно три часа ночи. Если вошедшие поднимутся на балкон, то им крышка. Они даже не знали, кто пришел. Митрошкин, по их данным, должен сегодня дежурить. Тогда кто? Они боялись высунуть нос наружу и глянуть вниз. Олеся подумала о пистолете, найденном в книге-фальшивке. Вот только она не умела пользоваться оружием. Правда, выстрелить в живого человека она все равно не посмеет, но пистолет штука опасная и может напугать любого.
Снизу послышались голоса. Девушки напряглись, пока не поняли, что это пришелец включил телевизор. Отблески от экрана мерцали на белом потолке. Плазменная панель висела на противоположной стене. По «Евроньюс» передавали новости. Катя подползла к краю и осторожно выглянула из-за перил.
Мужчина сидел к ним спиной и таращился на экран. Кожаный пиджак, бейсболка, черные брюки. Он подкатил к дивану столик на колесиках и пил что-то из высокого стакана. Катя заметила на его руках перчатки. В собственном доме, если только это не хозяин, в перчатках не ходят. Да и не сезон. Может, он мотоциклист? Похож на байкера.
Олеся наконец решилась и достала пистолет из рюкзака. Как его держать, она знала. В кино видела. Увидев оружие, Катя едва не вскрикнула, зажав себе рот ладонью.
— Тихо, — прошипела Олеся.
Судя по поведению, пришелец не собирался идти наверх или что-то красть. Он ждал. Кого? Хозяина? Но у Митрошкина смена заканчивается в восемь утра.
Не успела Катя об этом подумать, как входная дверь вновь отворилась. В дом вошел еще один человек.
Катя кивнула Олесе на торчащий в двери ключ. Попытка проникнуть в комнату может увенчаться успехом. Толку что — окна второго этажа тоже зарешетчаты. До лестницы, ведущей на чердак, надо проползти весь балкон, и она слишком крутая и скрипучая, их тут же обнаружат.
— Тебя подменили? — спросил низкий голос. Слышимость отличная. Девушки боялись шелохнуться.
— Я должен вернуться через час. Трудно было приехать на Битцу? Кому нужно делать такие прогоны?
— А если за тобой следят? Нет, приятель, рисковать мы не можем. Привез?
— Привез.
Послышался легкий хлопок. Похоже, что-то упало на стол.
— Молодец. Я всегда знал, что ты надежный малый, Паша. С тобой приятно иметь дело.
— Хватит собак травить. Пора ноги уносить.
— Придется потерпеть еще несколько дней. Мы должны довести дело до конца.
— Не надо было горячку пороть. А теперь по лезвию бритвы ходим.
— Не переживай. Все идет по плану. И ты в обиде не останешься. Только смени маску. У тебя напуганный вид и глазки бегают по углам, словно мышки по головке сыра.
— Забегают. Ты в стороне останешься, а мне на полную катушку отмотают.
Катя рискнула и опять выглянула. Оба сидели на диване. На столе лежала какая-то кожаная папка. Похоже, что когда ее бросили на стол, и раздался хлопок.
Пришелец встал первым и, обогнув диван, оказался за спиной хозяина. В руке его блеснула какая-то нить, похожая па струну. Он накинул ее на горло Митрошкина, схватил парня за голову и прижал к спинке дивана. В глазах Кати вспыхнул огонь. Ужас парализовал ее. Олеся увидела лицо подруги и оттащила Катю назад. Но руки, вцепившиеся в перила, были будто прикованные.
Прошло не больше минуты. Свет в доме погас, хлопнула входная дверь.
— Он убил его, — сдавленно прохрипела Катя.
— Кто? Кого?
Они еще долго не могли прийти в себя. Наконец фонари включились и заскрипели ступени. Девушки спускались вниз. Катя видела сидящий на диване черный силуэт, но боялась смотреть на него.
Олеся включила люстру и тут же вскрикнула, выронив из рук фонарь и пистолет. Она вовсе не была подготовлена к страшному зрелищу.
Павел Митрошкин был мертв. Тонкий волосяной порез проходил прямой линией по горлу. Язык вывалился, выпученные глаза с испугом смотрели на экран панели. В кошмарном сне такое не приснится.