Неожиданно Докур разразился хриплым смехом.
— Ты чего? — возмутился Польсен.
— Как что? Великий князь Камп, король контрабандистов, прибыл с какими-то оборванцами не куда-нибудь, а на наш задрипанный космодром! Ты чуешь, чем это пахнет, старый мошенник?
Таможенник кивнул. Еще бы ему не чуять! Ведь именно через его руки когда-то проходил самый темный, с воровским запашком товар, который затем попадал на черные рынки Мэни-сити. Но это было давно, очень давно… Сейчас же князь без труда мог найти посредников помоложе и пошустрее, чтобы те помогли ему сбыть крупные партии ворованного товара, не навлекая при этом ни малейшей тени на славное имя Роджера Кампа, одного из главных претендентов на титул Шерифа.
Правда, никто из этих молокососов не имел дела с большими партиями звездного жемчуга. Они просто родились слишком поздно и в глаза не видели радужных камешков больше яблока.
На лице Польсена появилась едкая усмешка. Неужели вернулись старые добрые времена, когда за одну ночь можно было заработать либо пулю в лоб, либо хапануть сто тысяч кредитов? Если так, то нынешняя Большая ярмарка могла оказаться еще веселее, чем он ожидал!
В течение нескольких дней на окраинах Мэни-сити царило странное волнение. Слухов было на редкость много, и все они заметно противоречили друг другу. Завсегдатаи черных аукционов поговаривали, будто то в одном, то в другом районе из числа пользующихся самой дурной славой в считанные минуты проскальзывали небольшие партии звездного жемчуга. Камни отличались весьма приличной величиной, но форма и цветовая гамма оставляли желать много лучшего. Некоторые вообще казались изрядно поврежденными, с сеткой мелких трещин или даже сколами. Тем не менее все партии драгоценных камней уходили с лету и исчезали в неизвестном направлении.
Никто не мог объяснить, кто же является продавцом таких невиданных за последние годы партий крупного жемчуга. Никто не мог даже хотя бы приблизительно указать на покупателей этого редкого товара. Черные аукционы в окраинных районах города пользовались весьма дурной славой, и потому солидные, состоятельные гости Мидаса старались их избегать. Здесь запросто могли подсунуть недоброкачественный товар и даже подделку, а затем за углом при всем нечестном народе заодно и очистить карманы незадачливого «счастливчика». Но и цены на окраинах в три-пять раз уступали официальным, а об обязательных отчислениях в казну Мидаса здесь и вовсе никто не слыхивал.
Медленно, но верно слухи ползли к центру города, обрастая самыми фантастическими подробностями. И самым невероятным был слух о том, что некий молодой старатель, пробывший в Клондайке без году неделя, готовится выбросить на центральные аукционы небольшие партии жемчуга невиданного прежде размера и качества.
Город забурлил. Во всех злачных местах завсегдатаи и гости Большой ярмарки только и говорили, что о предстоящих крупных сделках. Разумеется, отношение к этим слухам было самое разное. Бывалые старатели, не один десяток лет проведшие в копях Клондайка, ничуть не сомневались, что дело идет к очередной крупной афере. Уж им ли было не знать, что чудеса на Границе давно кончились и что обладатель партии в десять-двадцать жемчужин самого низшего сорта может считаться редким счастливчиком. Самородное золото, рубины, сапфиры, звездный янтарь — вот этого добра на нынешней ярмарке будет предостаточно! Ходили разговоры о замечательной коллекции алмазов, которую якобы собирается выбросить на торги князь Шарим. А вся остальная болтовня, мол, имеет очень простую цель — еще больше разогреть воображение гостей, особенно купцов из Свободных миров.
Сами же гости ярмарки ничуть не разделяли этого скептицизма. Они еще помнили давние прекрасные времена, когда пятеро пограничников один за другим выбросили на рынок небывалое количество жемчуга и стали князьями Клондайка. Но ведь сколько людей затем погрело руки на их товаре в качестве перекупщиков! Почему бы и сейчас не случиться такой удаче?
Город застыл в ожидании. Даже предстоящие выборы Шерифа на время отошли на второй план. С самого раннего утра все центральные аукционы были забиты до отказа желающими приобрести отборный звездный жемчуг — однако ничего не происходило.
Чейн проснулся с первыми рассветными лучами, брызнувшими в окно его гостиничного номера. Потянувшись, он сладко зевнул. Ему не хотелось открывать глаза. А вдруг эта роскошная двуспальная кровать с чудесным кружевным бельем лишь приснилась ему? Наверное, он сейчас лежит где-нибудь в палатке и окружает его вовсе не изысканная резная мебель, а мрачные джунгли, готовые преподнести к рассвету очередной неприятный сюрприз…
— Морган, вставай! — послышался где-то рядом веселый голос Милы. — Кофе со свежими булочками уже готов. Или ты хочешь, чтобы я принесла их в постель?
Чейн немедленно открыл глаза. Над ним расстилался высокий потолок, на котором не очень искусно была изображена молодая парочка, занимавшаяся любовью среди экзотических растений. Из-за замшелых валунов на любовников умильно смотрели несколько зубастых тварей. То ли они радовались блаженному совокуплению двух хомо сапиенс, то ли предвкушали свой выход на арену.
Мила вошла в спальню, держа в руках небольшой столик с маленькими ножками. На девушке была короткая ночная рубашка, ничего особо не скрывавшая.
— Это что, сон? — сипло произнес Чейн.
Мила рассмеялась. Она села на край кровати, ловко установила столик прямо над поясницей Чейна, а затем звонко чмокнула еще не совсем проснувшегося капитана в щеку.
— Морган, дорогой, ты произносишь эту фразу уже третье утро подряд. Не пора ли привыкнуть, что ты находишься на мало-мальски цивилизованном мире?
Чейн насупился. Он посмотрел в чуть приоткрытое окно (даже его рама красного дерева являлась произведением искусства), а затем медленно обвел глазами обширную комнату. Голографические обои, изображавшие песчаный берег моря, несколько изящных шкафчиков и наборных столиков непонятного назначения, роскошное овальное зеркало, ворсистый ковер на паркетном полу…
— Мила, не язви, мне действительно очень трудно к этому привыкнуть, — тихо сказал он. — Подобную роскошь я видел только раз в жизни — во дворце бога-императора Антиоха на Стальной планете. Но тогда я был рабом, нахально пробравшимся в покои высоких господ…
— А сейчас ты в своей квартире из пяти комнат! — рассмеялась Мила. — Своей собственной! Ты, надеюсь, не забыл, что купил эти апартаменты со всем их содержимым?
Чейн смутился. Он вспомнил изумленные глаза хозяина гостиницы, одной из самых лучших в деловом центре Мэни-сити. До сих пор никто еще не покупал его номера, что называется, на корню, и потому старый разбойник со страху заломил неслыханно высокую сумму, за которую запросто можно было приобрести целый особняк где-нибудь поближе к окраине. Но его молодой гость без звука выложил на конторку толстую пачку кредиток и посмотрел на хозяина так, что тот сунул деньги в сейф, даже не пересчитав.
— Сам не знаю, как это произошло… — немного виновато пробормотал Чейн. — Понимаешь, никогда в жизни у меня не было ничего своего. Даже родительский дом на Варге давно занят чужими людьми, а часовня Томаса Чейна и вовсе превращена в груду камней. Через мои руки прошло немало сокровищ и денег — но они утекли, будто вода сквозь пальцы. Вот я и сбрендил немного, увидев эти роскошные комнаты… И потом, я собираюсь крепко осесть здесь, в Клондайке. Почему Роджер Камп может иметь двенадцать особняков на разных мирах, а у меня не может быть одной-единственной квартиры в гостинице? Сто пятьдесят тысяч кредитов, по-моему, не такие уж большие деньги.