— У вас не больше часа,— предупредил его пограничник, стоявший внизу на проверке документов.
Артем понимающе кивнул. Он долго бродил вдоль набережной Невы, потом позвонил на мобильник Веронике и назначил ей свидание в их любимом кафе «Белый аист». Девушка очень волновалась — он не показывался ей на глаза вторые сутки.
Артем сорвал с лица бороду, усы и бросил их с набережной в воду, затем порвал паспорт Этьена Сандани, билет на теплоход и отправил их следом. Рваные бумажки еще долго качались на волнах, а он при этом улыбался, будто совершил подвиг.
Ничего он не совершил, а лишь убил в себе жалкого труса, способного на предательство.
Он взял такси и поехал в усадьбу. У ворот Артем расплатился и отпустил машину. В начале аллеи висел почтовый ящик, которым так и не стали пользоваться. Ключ от него все еще лежал в его кармане. Он подошел к ящику, достал конверт с марками и сделал на нем надпись: «Это твое приданое!». Бросив конверт в прорезь, он пошел по аллее к часовне. У него еще оставалось время до встречи с Никой, но сначала он решил проститься с Анной Дмитриевной.
Он стоял возле ее могилы и что-то шептал.
— Артем Алексеевич?
Он неторопливо повернул голову.
В трех метрах от него стояли Трифонов и Куприянов. Похоже, они стояли уже не одну минуту и просто не хотели ему мешать.
— Совершенно верно. Артем Зерцалов собственной персоной. Распознали во мне сентиментальную личность и не ошиблись. Где же еще меня искать?
— В начале аллеи нас ждет машина,— спокойно сказал Трифонов.
— Я готов. Как говаривал популярный персонаж: «Вор должен сидеть в тюрьме». До сегодняшнего дня я был с ним не согласен.
Куприянов подошел и надел наручники на запястья задержанного.
— Только у меня просьба. Я хотел бы еще проститься с Вероникой. Она ждет меня в кафе «Белый аист».
— Не возражаю.
Машина остановилась напротив кафе.
— Я не хотел бы говорить ей про арест. Это может заставить ее ждать меня и терять драгоценные годы. Я хочу, чтобы она оставалась свободной, а не жила надеждой.
Куприянов снял с него наручники, и никто не стал его сопровождать.
— Идите, Артем, мы подождем вас в машине. Можете не торопиться,— сказал Трифонов.
Артем вышел и пересек улицу.
Веронику было видно из машины — она сидела у окна. Скоро к ней присоединился и Артем.
Девушка смеялась и радовалась, но вскоре ее лицо стало серьезным.
— Как вы думаете, Александр Иваныч, что он ей такого говорит?
— Врет и хамит. Небось придумал какую-нибудь женщину, ради которой уходит от нее.
— У парня лед вместо сердца.
— Мы ничего о нем не знаем, Семен. Я не стал бы его осуждать.
— Не сбежит?
— У него была такая возможность и не раз, а он пришел к часовне. Никуда он бежать не собирается.
— Девушка плачет. Он передает ей какой-то ключ.
— Он передает ей наследство. Мне так кажется.
— Она рыдает, а он уходит. Жаль девчонку.
— Думаю, что жалеть надо его. Слезы высохнут, а он останется с горьким осадком за колючей проволокой.
— Грустная у нас получается история, Александр Иваныч.
— Я не уверен, что она уже закончилась. Мы увидели лишь надводную часть айсберга, но существует и подводная его часть. Эту историю можно рассматривать и в другом ракурсе. И у нее непременно будет продолжение. Думаю, что мы будем тому свидетелями. Вопрос упирается во время.
Артем вернулся в машину и бросил последний взгляд в сторону кафе. Ника продолжала рыдать, а он улыбался.
Странный человек. Сделал все, чтобы убить любовь и радуется этому. Может, он и впрямь застудил где-то свое сердце? Машина тронулась с места.
* * *
Комиссар полиции приморского городка Канн на южном побережье Франции месье Бридо и агент Интерпола Журден постучали в номер 310 отеля «Риц» и вошли, не ожидая ответа.
Женщина стояла у окна и любовалась оживленной набережной.
— Извините за вторжение. Вы — Кира Фрок из России?
Женщина оглянулась и удивленно сказала:
— Да. А что, собственно, случилось?
Журден был удивлен не меньше. Он достал присланную ему фотографию красавицы Киры Фрок, глянул на нее, а потом перевел взгляд на хозяйку номера.
Перед ним стояла невысокая, очень худая женщина. Ее и без того заурядную внешность портил маленький, но глубокий шрам над правой бровью. Ее и без того заурядную внешность портил маленький, но глубокий шрам над правой бровью.
Ту, которую они пришли арестовать, тоже любовалась голубыми волнами, но не Средиземного моря, а Атлантического океана, а рядом с ней, с коктейлем в руке, сидел в шезлонге загорелый красавец и потягивал ароматный напиток через соломинку. Судя по всему, им здесь очень нравилось.