Купец | Страница: 30

  • Georgia
  • Verdana
  • Tahoma
  • Symbol
  • Arial
16
px

Виктор поднялся.

Всадник остановил быконя возле повозок сибиряков, не слезая с седла, перекинулся несколькими словами с Батцэцэгом, кивнул на Костоправа и тут же куда-то умчался.

Толмач подбежал к Виктору.

— Золотой Викатар. Твой лекарь должен осмотреть хана.

— Так а это… — опешил Виктор. — А ваши шаманы что же?

Он кивнул на ханский гэр, откуда все еще доносились удары в бубен и заунывный вой. Пара шаманов в шкурах приплясывала уже не внутри шатра, а вокруг него.

— Шаманы делают, что могут, — ответил Батцэцэг. — Но помощь других врачевателей тоже лишней не будет.

Что ж, вообще-то правильно. В таком деле, чем больше эскулапов — тем больше шансов у больного.

— Поспешите, — поторопил Батцэцэг. — Не заставляйте хана ждать.

— Ну пойдем, что ли, — кивнул Виктор Костоправу.

Тот, что-то недовольно бухтя, взял свою лекарскую сумку и отправился за толмачом. Виктор пошел следом.

* * *

Не ругаться на хана! Вот что надо было вбить в дурную башку Костоправа, прежде чем отправлять его в шатер Удуга. Не сообразил. Забыл. Не подумал…

А теперь поздно. Для обозного лекаря что хан, что не хан — все едино. Пациент — он и есть пациент.

Виктор стоял возле поднятого полога ханской юрты-гэра, перед скрещенными копьями нукеров-телохранителей, слушал и сокрушенно качал головой.

А что еще оставалось? Внутрь впустили только лекаря. Виктору и Батцэцэгу войти не позволили. Велели ждать снаружи. Причем ждать молча. Стража под страхом смерти запретила даже словом мешать таинству исцеления.

Между тем звуки, доносившиеся из шатра, с одной стороны обнадеживали, а с другой — вселяли тревогу. Обнадеживали, потому что ТАК ругаться у постели умирающего или серьезно раненого человека Костоправ бы не стал. Виктор уже достаточно хорошо изучил повадки лекаря: волю языку тот давал только если был уверен, что вылечит пациента. Но уж если давал… М-да, ТАК великого хана не поносили, наверное, даже заклятые враги.

Тупица Костоправ словно не соображает, с кем имеет дело! Уж таков он был, их обозный лекарь. Когда Костоправ лечит, то забывает обо всем на свете. Тоже будто в транс впадает, как ордынские шаманы и… И тогда хоть уши затыкай!

Ох, лучше бы сейчас эти самые шаманы водили свои хороводы вокруг шатра, стучали в бубны и выли заклинания. Глядишь — и заглушили бы лекарскую ругань. Но увы, Костоправ первым делом разогнал шаманов, погасил их дымные костры и поднял полог юрты. Так что теперь каждое произнесенное лекарем слово без помех вылетало наружу. А слов было много. И слова были громкие. И почти все — матерные.

В полумраке шатра сквозь ругань Костоправа часто слышались болезненные вскрики хана. Такие, словно Удуга не лечили, а пытали. Охрана нервно дергалась от каждого ханского вопля, но целительных процедур не прерывала. Лекаря же крики хозяина шатра нисколько не смущали, а, похоже, наоборот, только раззадоривали еще больше.

Без зазрения совести и самым беспардонным образом Костоправ посылал великого хана далеко, надолго и весьма извилистыми путями. Походя, помянул трехэтажными всю родню, главным образом женского пола, да и самому Удугу тоже досталось изрядно и в о-о-очень грубых выражениях.

Наверное, лекарская брань не была бы большой бедой в лагере ордынцев, не знающих русского языка, если бы не…

Виктор покосился Батцэцэга. Тот стоял рядом и тоже слышал доносившуюся из шатра ругань Костоправа. Глаза толмача горели. Желваки на широких скулах так и ходили ходуном. Он-то, конечно, понимал — если и не все, то многое из произнесенного лекарем. Батцэцэг краснел, бледнел, часто хватался за саблю. И с видимым усилием разжимал пальцы. Пока толмач держал себя в руках. Пока ни во что не вмешивался, ничего не говорил и не мешал лечить. Но надолго ли его хватит?

Одно утешение: ханские нукеры ему тоже приказали молчать и не лезть в шатер. В противном случае Костоправ, наверное, был бы уже изрублен на тысячу мелких кусочков.

* * *

Лекарь наконец перестал браниться. Вышел из шатра. Глянул вокруг, утер пот со лба. Вздохнул — тяжко и горестно. Словно о покойнике.

Виктор похолодел. Неужели кранты? Неужели Костоправ все-таки доконал хана своим лечением? Тогда ордынцы точно живыми их не отпустят!

Однако лекарь убрал с рожи скорбную мину и улыбнулся — широко и как-то похабно даже. Блин! Он что, издевается так?

Виктор почувствовал почти непреодолимое желание врезать по наглой ухмыляющейся морде. Все-таки этот тип кого угодно способен вывести из себя.

— Костоправ! — прорычал Виктор.

— Ну?

— Ты когда-нибудь за своим поведением или хотя бы базаром следить научишься?

— Аче?

Шумно дыша сквозь зубы, со сжатыми кулаками к лекарю подступил Батцэцэг.

Костоправ опередил толмача. Заговорил первым — быстро и деловито.

— Жить будет ваш хан, — сообщил он. — Но вообще-то сильно хреново ему было. Раны и ожоги шаманы худо-бедно обработали. Я там еще мазь свою наложил — она боль должна унять. Травки дал кое-какие попить. Шину на переломе после колдунов ваших косоруких чуток подправил. Но больше не пускайте шаманов к хану. Будут лезть — посылайте сразу по матери. Не хрен им здесь делать. Человека контузило неслабо, а эти плясуны с бубнами у него над ухом — бум! бум! Барабанщики, мля! Еще и дымами всякими травят. Короче, гнать их пинками. Тишина, покой, свежий воздух, хорошая жрачка — и поправится хан. Только чтоб никаких пирушек и баб. Долгие походы хану тоже не рекомендуются. Война — вообще строго противопоказана, если, конечно, он сам себе не враг. Все усвоил, Бац-бац?

И снова Батцэцэг не успел ничего сказать: из шатра донесся слабый, едва слышный голос хана.

Стража у входа расступилась.

— Идем, — хмуро кивнул толмач Виктору и Костоправу. — Хан зовет к себе вас обоих.

Глава 14

Удуг в одних штанах лежал на широком ложе из подушек и соболяковых шкур. Хан был бледен. Под глазами — красно-синие круги. Под носом и правым ухом — следы запекшейся крови. На голове — повязка. Левая рука тоже обмотана от кисти до плеча. Еще одна повязка — на правом плече. Посеченный, исцарапанный и обожженный торс хана покрывали пятна какой-то темной густой мази. Левая штанина была задрана. На опухшую («Закрытый перелом», — решил Виктор) ногу — наложена шина.

Судя по всему, хану здорово досталось.

Так, а это еще что? Взгляд Виктора задержался на вскрытом и наполненном наполовину цинке с патронами, стоявшем под правой стеной ханского гэра. Хотелось бы надеяться, что эти боеприпасы приготовлены не для их с Костоправом расстрела.

Удуг заговорил тихо, не очень внятно, с большими паузами: видимо, сказывались последствия контузии. Чтобы разобрать слова, Батцэцэгу пришлось подойти к хану и склониться над ним.