На веслах сидели представители разных рас и народов. Светловолосые, темноволосые, белокожие, желтокожие, с бронзовым и темно-коричневым оттенком кожи. Было даже несколько чернокожих невольников: работорговцы, как это водится, не жалели и своих соплеменников.
Надсмотрщики с плетьми расхаживали по мосткам, установленным над скамьями гребцов. На носу и корме расположилась вооруженная охрана. У двоих Виктор заметил ружья. У одного — автомат. Африканские Стрельцы, надо полагать… Остальная команда была вооружена луками, копьями и широкими кривыми мечами, которыми, наверное, удобно рубить и головы и снасти вражеских кораблей. На носу галеры стояла бомбарда, на корме — небольшая катапульта. Возле пушки в прибитом к палубе деревянном коробе лежали ядра и картечные заряды в плетеных корзинках. Перед катапультой были разложены обмазанные смолой и ветошью зажигательные снаряды. Африканцы, смеясь, обсуждали загнанных на борт рабов.
Так сразу и не поймешь, что за кодла тут собралась. То ли пираты, то ли «честные работорговцы», то ли и то, и другое в одном флаконе. Впрочем, хозяевам Бухты, по всей видимости, было безразлично, какая публика заплывает в городской порт. Лишь бы мореходы не угрожали городу, исправно платили пошлину и участвовали в местной торговле. А эти — да, участвовали.
Невысокий, жилистый и сухонький африканец в набедренной повязке, с пистолетной кобурой, кривым кинжалом и связкой ключей на поясе — вероятно, капитан корабля — расплачивался на берегу с Ся-цзы. И кажется, платил… Виктор присмотрелся. Так и есть! Подручные китайского купца приняли небольшой, но увесистый ящичек, в котором тускло поблескивали слитки желтого металла. Бесполезный сам по себе, но благодаря своей редкости, он был такой же универсальной обменной валютой, как патроны, топливо и соболяки. Многое изменилось после Бойни. Но желтое мерило богатства и сейчас, как ни странно, оставалось неизменным.
«Вот и продали тебя, Золотой, за золото», — с тоской подумал Виктор.
Все, сделка завершена. Улыбающийся Ся-цзы, сложив руки на груди, принялся часто кланяться африканцу, но тот лишь отмахнулся от китайца. Взбежал по трапу на борт корабля. Принял от надсмотрщиков и прицепил к поясной связке ключ от оков последней партии невольников. Рыкнул что-то.
Ага, узкая лестница, ведущая в трюм, уже освободилась. Виктору стало не по себе. Настал их черед спускаться в темноту.
Снизу доносились стоны, рыдания и проклятья. Виктор нутром почуял: если сейчас их загонят в трюм и захлопнут люк и если проклятая галера отчалит от берега, спасение станет почти невозможным.
Видимо, что-то подобное ощутили и остальные. Ордынские купцы и купеческая охрана начали упираться. Африканцы раздраженно загалдели. В воздухе защелкали плети, стегающие всех подряд. Глухо зарычал сквозь кляп Костоправ. Ругнулся А-Ка. Виктор тоже дернулся от жгучего удара, резанувшего по плечу. На них начали оглядываться гребцы. На помощь надсмотрщикам поспешила корабельная команда.
Увы, сопротивление было бесполезно. И ничего тут не поделаешь. Их, конечно же, загонят в трюм. Спихнут вниз, как скотину. Увезут, продадут, сгноят в далекой черной Африке.
Со стороны моря вдруг донесся звук далекого корабельного колокола. Почти сразу же зазвенел еще один колокол. И еще. И еще. Удары были частыми. Что-то тревожное, даже паническое слышалось в этих звонких сигналах, разносящихся над водной гладью.
* * *
Африканцы, забыв о рабах, повернулись к морю. На лицах работорговцев читался страх.
А колокольную эстафету уже подхватили в порту. Сначала маяк на конце мола, потом береговые укрепления. Еще через секунду колокола и сигнальные гонги зазвенели на городской стене.
Затем послышались выстрелы из ручниц и бомбард. Коротко тявкнули два или три автомата. Стреляли со сторожевых судов, патрулировавших вход в гавань, и с торговых кораблей, дожидавшихся своей очереди войти в порт. Вскоре к корабельной канонаде присоединились стрелки с плавучих боевых площадок у дальних заграждений. С башенки маяка тоже бухнула бомбарда. В воздухе замелькали стрелы.
В кого стреляли бухтовцы? Пока непонятно. Но суда по ту сторону портовых заграждений вдруг начали тонуть. Хотя, нет, это, пожалуй, не совсем подходящее слово. Их словно опрокидывало что-то, ломало весла, пробивало днища и утягивало под воду.
Кто или что это было? Виктор видел пенные буруны, в которых корабли исчезали один за другим. Но порой взгляд улавливал в бурлящей воде и что-то похожее на большие треугольные плавники.
Корабли, оказавшиеся в открытом море, уходили на дно в считаные секунды. А когда с ними было покончено, нечто попыталось пробиться сквозь водные заграждения и плавучие укрепления.
Тупая, прущая напролом сила рвалась к порту.
Что-то крушило сваи, вбитые в илистое дно, ломало ржавые решетки, поднимающиеся над поверхностью воды, разносило боевые площадки и переходные мостки, разрывало под водой цепи и сети, связывающие заграждения в единое целое.
В кружащихся водоворотах среди обломков мелькали плавники, спины и хвосты неведомых существ. Зубастые пасти утаскивали под воду барахтающихся людей. Морские гады были огромными. И их было много. Целый косяк монстров! А с моря подплывали все новые и новые твари.
Стрельба защитников порта, казалось, не причиняла плавучим мутантам никакого вреда.
Пенные буруны, разбивавшие в щепки подводные и надводные преграды, подступали все ближе и ближе.
Ся-цзы и его подручных с причала как ветром сдуло. Впрочем, не только их. К городским воротам уже ломанулись люди с мола и из портовых кварталов. Мореходы целыми командами покидали пришвартованные суда и бежали к стенам Бухты. По узким мосткам на сушу спешно отступали воины с плавучих боевых площадок. В панике бухтовцы сталкивали друг друга в воду.
Из маяка тоже выскочили и бросились по молу к берегу два человека.
Зашумели и подались к трапу африканские работорговцы, но капитан преградил дорогу своей чернокожей команде и попытался остановить подчиненных. Капитан что-то кричал, указывая то на гребцов, то на прикованных к цепи рабов на палубе, то на трюм.
Команда кричала на капитана. Назревал бунт.
Капитан вырвал из кобуры пистолет. Грянул выстрел. Один из африканцев — самый крикливый матрос — свалился замертво, окропив кровью палубные доски. Толпа отпрянула. На несколько мгновений воцарилась тишина. Снова заговорил капитан.
— Чего он хочет? — процедил А-Ка. — Загнать нас всех в трюм и утопить?
— Нет, тут другое, — отозвался Виктор. — Похоже, на берег хочет нас спустить и загнать в крепость.
Судя по яростной жестикуляции капитана, он действительно требовал от подчиненных выводить рабов с галеры. Гуманностью, здесь, конечно, и не пахло. Капитану не хотелось лишиться ценного двуногого товара, за который уже было уплачено. Вот только команда не разделяла его планов. Африканцы были слишком напуганы. Никто сейчас не желал возиться с рабами. Чернокожие моряки хотели только одного: самим убраться подальше и поскорее.