И теперь западнее Урала раскинулся Котел. Большой. Самый. Самая большая угроза для Сибири.
Уральский хребет был, увы, ненадежной преградой. Во-первых, котловые мутанты легко перебирались через него, а во-вторых, по территории Урала тоже было нанесено несколько мощных ударов, так что Большой Котел сливался с несколькими малыми, перехлестывавшими через Хребет.
Чтобы хоть как-то защитить себя от опасного соседства, Великие сибирские князья огораживали свои владения на западной границе укрепленными заставами и даже основали там несколько городов, куда активно привлекались поселенцы. Желающие находились. Кто-то ехал в опасные прикотловые края ради хороших княжеских подъемных, кто-то — чтобы искупить вину и избежать наказания за совершенные преступления, кто-то зарабатывал себе сытую старость.
Спокойной жизни в приграничных районах не было. Зато богатое Сибирское княжество щедро оплачивало риски поселян и порубежных дружинников.
Расходы, конечно, выходили немалые. Строительство укреплений, жалованье порубежникам, оружие, боеприпасы, тракты, которые пришлось заново прокладывать по старым шоссе и магистралям… Однако затраты того стоили. Высокой платой воинам и переселенцам за их страх и кровь Великое Княжество покупало собственное спокойствие. Опасные мутанты из Большого Котла, как правило, увязали на приграничных рубежах и редко добирались до столицы Сибирска-на-Оби.
Такое положение дел было выгодно и купцам Сибирской гильдии, торговавшим с дальними гарнизонами, где люди страдали от чего угодно, но только не от бедности. Правда, далеко не все купцы отваживались водить обозы к западным границам Княжества. Но те, кто решался, — преуспевали. Если не лишались головы.
* * *
— Золотой, слышь? — голос А-Ка вывел Виктора из задумчивости. — Я соболяка к твоей повозке прицеплю, лады? А то кровит и кровит, зараза. Всю попону испачкал.
Стрелец указал под седло. Защитная попона на быконе действительно была заляпана соболячьей кровью.
— Валяй, — Виктор кивнул на висящий за кормой лебедочный крюк.
А-Ка на ходу, не покидая седла, примотал проволокой хвост мертвого соболяка к крюку. Теперь тушка мутанта покачивалась на лебедке. Кровь капала на землю, никому не доставляя неудобств.
— Как там Кирка? — Виктор глянул на повозку, в которой ехали лекарь и раненый наемник. Из повозки доносился невнятный бубнеж.
— Нормально, — чуть заметно усмехнулся А-Ка, — Костоправ его матом кроет, значит, все в порядке. Была бы рана серьезная, лекарь не языком бы молол, а руками работал. Над тяжелоранеными он так не разоряется. Совсем зашугал Кирку. Когда я мимо проезжал, парень уже в седло просился.
Виктор понимающе улыбнулся. Обозный лекарь порой казался хуже соболяка. Недавно сам Виктор, напоровшись на отравленную хвою, стал на пару дней подопечным Костоправа. Эти два дня он искренне считал худшими днями своей жизни. Чего уж говорить: не самый приятный тип в общении их лекарь. Зато врач от Бога. В чем уже неоднократно была возможность убедиться. Виктор почитал за большую удачу, что Костоправа удалось уговорить примкнуть к экспедиции. Правда, о том, что пришлось от него выслушать во время вербовки, вспоминать не хотелось.
— Наверное, Кирка уже жалеет, что соболяк его до смерти не загрыз, — добавил Стрелец.
Так-так-так… А-Ка вроде шутил и улыбался, но по сторонам смотреть не забывал. И не просто смотрел — вертел головой так, что Виктор заподозрил неладное. Да и в глазах начальника обозной охраны особого веселья не видно.
— А-Ка, чего сказать хочешь? — напрямую спросил Виктор. — Ты же не из-за соболяка ко мне подъехал, а?
Вообще-то свой пачкучий трофей Стрелец мог прицепить и к другой повозке.
А-Ка кивнул. Склонился в седле. Сказал негромко:
— Не нравится мне здесь, Золотой.
— Так понятное дело, — фыркнул Виктор. — Кому возле Большого Котла понравится?
— Да не о том я, — поморщился Стрелец. — Тихо что-то после того соболяка стало. Тихо и пусто. Птиц не слышно и не видно. Зверья тоже. Словно распугал всех кто. Вот эта тишина мне и не нравится. И то, что мы идем так шумно.
Виктор нахмурился. Тайком с обозом по тряскому тракту не прокрадешься. Но А-Ка прав: прикотловой лес был какой-то уж подозрительно тихий.
— Такое чувство у меня, будто следят за нами, — закончил Стрелец. — Ты не думай, Золотой, я не очкую. Просто дурное чую. Что-то похуже соболяков.
Виктор вздохнул. Вообще-то интуиция редко подводила А-Ка.
— И что предлагаешь?
— Остановиться, — сразу, без раздумий ответил Стрелец. — Встать на тракте. Огородиться повозками и быконями. Затаиться, прислушаться. Разведку выслать вперед и назад. Лес осмотреть. Проверить дорогу. Если никого нет — проехать немного. Снова остановиться и снова проверить. Так и передвигаться.
— И далеко мы так уйдем?
— Недалеко. Зато уйдем. А если что стрясется — все равно ведь останавливаться придется. С таким грузом, — А-Ка кивнул на заваленные товаром повозки, — не убежать. Но в походном порядке отбиваться нам труднее будет.
К-х-х-ряк-х! — раздалось впереди. Левое колесо головной повозки влетело в припорошенную листвой и опавшей хвоей яму. Под натянутой на деревянную основу старой автомобильной покрышкой треснул обод. Обитое резиной колесо развалилось. С хрустом посыпались спицы.
Натянулась струной прочная упряжь. Тягловые быкони встали. Непонимающе затрясли крупными головами с костистыми выступами защитных наростов. Повозка сильно накренилась, упершись осью в землю. Сорвался с креплений и откинулся левый борт. На землю посыпался товар.
— Твою-у-у-ж-ма-а-а!.. — в сердцах взвыл вывалившийся из телеги Костоправ.
Раненый Кирка каким-то чудом удержался на перекошенной повозке.
Виктор понял, что происходит, еще прежде, чем все началось. Даже раньше понял, чем заголосил Костоправ. А начиналось нехорошее.
Нападение…
Виктору хватило одного взгляда на злополучную яму. Не случайно, совсем не случайно она оказалась на их пути. Глубокая, большая, с крутыми стенками. Заботливо прикрытая палой листвой. Быкони, видимо, почувствовали ловушку и обошли ее, но катившаяся за ними широкая повозка влетела-таки!
— В укрытие! — крикнул Виктор, сам хоронясь за бортом автоповозки.
А-Ка тоже сориентировался мгновенно.
— К бою! — соскользнув с седла, Стрелец оказался под прикрытием быконя и автоповозки.
А-Ка вскинул калаш — их самое грозное и самое ценное оружие.
Остальные обозники тоже изготовились к отражению атаки. Верховая охрана спешивалась и пряталась за быконями, те, кто сидел в повозках, пригибался за бортами.
На виду остался только…
— Долбанная телега! Долбанная яма! Долбанная дорога! — не слыша никого и ничего вокруг, разорялся Костоправ. Лекарь в сердцах пинал обломки сломанного колеса.