Скрипнула слева койка, и над Артуром склонился Курганник.
— Спишь? — прошептал он. — Слушай, Артур, тикать нам надо. Дурное дело — за таких, как этот Глеб, пропадать. Ты здесь все знаешь, вот и придумай, как выбраться.
— Мы уйдем — они наши семьи перебьют.
— В общем, ты придумай. Не уйдем — все равно перебьют, ты помяни мое слово, типун мне на язык, конечно. Но ты подумай. — Снова скрипнув койкой, коновал улегся на место.
Артур и рад был подумать, но тут же представлял Нику с отрезанными ушами и Лану… Лучше не представлять. Лучше не мечтать о побеге. Отслужить сколько придется, тихо и мирно, и вернуться к семье. А после забрать своих и бежать далеко-далеко, в места, где реки глубоки, а луга зелены, где нет Омеги, нет кетчеров, нет наркоманов… Он засыпал и видел во сне чудесные города с высокими домами, в стеклах которых отражалось безоблачное голубое небо.
* * *
После подъема и завтрака Артура вызвал к себе Отто, накануне получивший звание капитана. На столе перед старым знакомым лежала папка с личным делом Артура, и капитан нависал над ней падальщиком. Уши Отто просвечивали розовым.
— Вот, — он постучал по папке тонким пальцем, — с возвращением тебя, Артур. Сразу ввожу в курс событий. Видишь, я теперь капитан. Повысили. Заслужил, как считаешь? Ты нос не морщи, заслужил и еще как. Но бардак, такой бардак! Мужики эти дикие ничего не умеют, право от лева не отличают. Будем учить… Тебя учить не надо. Ты у нас был ефрейтором, а теперь, гордись, будешь сразу сержантом, над своими же деревенскими увальнями начальником. Только сейчас пока на взводы этот сброд не разбиваем, так что тебя на прием поставим. Новеньких вот-вот привезут — надо побрить, отмыть, одеть и все такое прочее. Осознаёшь?
— Осознаю́, капитан Отто, — вяло отозвался Артур.
— Славно. — Отто потер сухие ладони. — Вливайся в струю, служи хорошо, может, и лейтенанта дадут. И почести всяческие. И награду… Общее дело делаем, сержант!
— Так точно!
Улыбка у Отто была отеческая. Как у покойного Шакала.
— Значит, топай к Глебу, принимай у него диких. А Глебу скажи, пусть ко мне зайдет. Потом, как всех отмоем, руководство решит, что с ними делать. Я так думаю, тебя поставим над твоими же охламонами…
— Разрешите обратиться?
Отто милостиво кивнул.
— Мой человек, Зяма. Что с ним?
— А, псих? Да что с ним? Ночь в изоляторе провыл, утром накормили, за ворота вытолкали и пинка отвесили. Сказали, если рядом с гарнизоном увидят — выпорют. Он и потопал к твоей ферме. Так, ладно, некогда мне тут с тобой. Ты все уяснил?
— Так точно! Разрешите идти?
Отто разрешил, и Артур убрался из кабинета. Повышения он ожидал, но ничего, кроме мутного раздражения, звание сержанта не принесло. Ладно бы поставили своих учить — у Артура авторитет… Но Отто прав — преподаватель из него никакой. Значит, придется командовать растерянными мужиками, загонять их на помывку, выдавать одежду, искать койки. По дороге к воротам, где ждал новую партию Глеб, Артур отловил прапорщика Рицку, шустрого кругляша неопределенного возраста и внешности.
— Ничего не знаю! — сразу заорал прапорщик. — Нет у меня больше формы! И нашивок нет! И одежды нет! Склад пустой! Скоро с голоду передохнем!
— Погоди, Рицка, ты меня-то не дури. Всё у тебя есть. Уж один комплект формы сержантской — точно, да?
— Нету! Сказано тебе — нету! И не было! И вообще я тебя не помню! Что вы все с утра меня дергаете!
— Рицка, — проникновенно начал Артур, — я тебе когда-нибудь отказывал? Я же тебе из отпуска всегда пива привозил и мяса.
— А… а! — Лицо прапорщика просветлело. — Фермер! Артур! Прости, мужик, загоняли, задергали, сладу с ними нет. Всех вдруг повысили, диких пригнали сотни полторы. А мне что делать? Откуда я им всем одежду возьму? Мне что, свои подштанники на портянки рвать? Но для тебя, конечно, есть форма. Тебе срочно? Или пока так походишь?
— Срочно. Пока я в этой мерзости, — Артур оттянул на животе серую рубаху, — меня слушать никто не будет.
— Ладно, — решился прапорщик, — пойдем на склад. Только быстро. Просто одна нога здесь, другая там. Пока меня еще кто-нибудь не поймал… Загоняли же.
Склад был у ворот, и, спеша за Рицкой, Артур увидел маячившего под козырьком Глеба. Конечно, можно было сразу передать поручение Отто, но Артур решил рыжеусого таракашку помариновать, зато предстать перед ним сразу в новенькой форме.
Значит, в гарнизоне уже сто пятьдесят «диких». И привезут еще. Артур понимал отчаяние прапорщика Рицки: Омега затеяла что-то грандиозное, ресурсов не хватает, что делать — не понятно, повышения и кадровые перестановки привели к разброду. Пройдет несколько дней, и всё, конечно, устаканится, но пока что гарнизон напоминал разворошенный холмовейник.
Натянув новенькую форму, Артур почувствовал себя уверенней и к потному красномордому Глебу подошел вразвалочку. Увидев нашивки, тот помрачнел.
— Тебя Отто вызывает, — бросил Артур. — А новеньких я встречу. И скажу тебе как сержант сержанту: тронешь кого с моей фермы — усики повыдергаю. Понял?
— Ты мне не указывай! — зашипел Глеб. — Я тебя, сосунка…
— Это я — тебя. Я здесь давно служил, потом уволился. И брат у меня — капитан. Боевой. Уяснил, мутафаг?
Видно было, как хочется Глебу выругаться. Но Артур в форме выглядел внушительным, а лицо у него никогда особенно ласковым не было. И Глеб сдержался, только сплюнул на дорогу и ушел.
Артур спрятался от солнца под козырек, потрепался с дежурными, отказался от предложенной сигареты. Караван с дикими ждали вот-вот и надеялись, что этот будет последним. На плацу орали, надрываясь:
— На-ле-во! Лево! Ле-во, придурки! Мутафага в жопу! Ты что, не знаешь, где лево?! Я тебе сейчас ухо левое оторву! Мигом запомнишь! Стоять! Смир-рна! Это что за «смирно»?! — Незадачливый учитель сорвал голос и зашелся кашлем.
— Да-а-а, — протянул рядовой, стоявший рядом с Артуром, — этак мы навоюем… Прислали юнцов командовать.
— Разговорчики, — без особой, впрочем, агрессии оборвал его Артур. — Старик тоже нашелся.
Рядовой обиделся и даже на шаг отступил. Тем временем на плацу продолжалось развлечение.
— Рекруты! — рявкнул уже другой командир. — Внимание сюда! На меня гляди, мутант! Вот эта, ЭТА рука ЛЕВАЯ! Все поняли? Поднять левую руку!
Артуру было плохо видно, но он ни на секунду не усомнился, что все рекруты по команде подняли правую руку — командир стоял к ним лицом. Раздался разочарованный вопль:
— Дебилы! Ур-роды! Другую!
«Ты их еще будешь учить маршировать и строем ходить, — не без злорадства подумал Артур, — и невдомек тебе, сосунку, что все рекруты многое знают, вот Курганник, к примеру, поумнее тебя будет. Но тебе, малыш, этого не понять. Потому что никто тебя не слушает, дурака они валяют и надеются, что их, как Зяму, домой отправят».