Тисса была точно такой же, как прежде, но я заново узнавал ее прикосновения, вздохи, поцелуи.
Холод уполз из промерзшей комнаты. Стало светлее. Она сидела на мне верхом, и я видел все линии ее тела, пышную гриву волос, сверкающие глаза.
– Ты принадлежишь мне, слышишь? И твоя душа тоже моя. – Пальцы с острыми ногтями впились в мою грудь.
Она, сама того не подозревая, играла роль прекрасной демоницы – охотницы за человеческими душами. О которых в древности было рассказано столько жутких историй. Я улыбнулся, накрывая ладонями ее руки.
– Зачем тебе моя душа?
– Не спрашивай! Нужна!
Девушка снова прильнула ко мне, жадно целуя, и я, как и раньше, чувствовал, что мои руки не помещаются на ее узкой спине, а бешено колотящемуся сердцу не хватает места в груди…
Потом она лежала, дыша размеренно и глубоко. Красивое лицо вновь стало свежим, щеки – розовыми, глаза – ясными.
Тисса прошептала что-то умиротворенное, теснее обняла меня за шею, зябко повела плечами. В комнате постепенно становилось холоднее, и мне пришлось убеждать ее одеться, преодолевая сонное сопротивление… затем она опять прижалась ко мне и крепко уснула.
Когда в тишине за окном прозвучал громкий заунывный вой, Тисса вздрогнула, но не проснулась. А я пытался восстановить свою ледяную стену, отгораживающую меня от людей все остальное время. Это получалось с большим трудом.
Я невольно вспомнил о Свене. Мы вместе учились в старшей школе. В разных классах. Это был второй человек с душой, которого я встретил за свою жизнь. Мы не дружили, почти не разговаривали, лишь знали о том, что находимся рядом. Девушек очень тянуло к нему, и он, в отличие от меня, всегда ставившего ледяную преграду между собой и остальными людьми, согревал их теплом своего душевного обаяния. Встречался то с одной, то с другой, то с двумя одновременно. Наблюдал, как они яростно борются за него. И открыто называл это выставкой тигриц. Впрочем, многие парни также добивались его дружбы и внимания. Как-то я попробовал предостеречь его, убедить не рисковать попусту, Свен только рассмеялся в ответ, а в его глазах я увидел тщательно скрываемое отчаянное стремление к саморазрушению. И он его добился. Не знаю, как это произошло, но он погиб. Дирекция школы говорила о несчастном случае. Я знал, что «тигрицы» все-таки растерзали его.
С тех пор моя ледяная стена стала еще крепче. И давала трещину лишь с Тиссой.
Обнимая ее и погружаясь в ласкающую полудрему, я вдруг подумал – зачем мне нужны поиски этого источника? Не лучше ли забыть о своем видении, которое вполне могло быть всего лишь наркотическим бредом…
С этой мыслью я уснул окончательно.
Не знаю, сколько я спал. Мне чудилось, будто я лежу не в теплом спальнике на кровати, а на мокрой траве. В бока впивается острая галька, рука прижимается к холодному боку огромного камня так сильно, что иероглифы молитв, выбитые на нем, впечатываются в ладонь. Валун дрожит, пытаясь вырваться из своего ложа, чтобы покатиться вниз по склону. А вокруг бродит существо, скрытое мглой и туманом, – оно скользит совсем рядом, я его не вижу, но слышу частое хриплое дыхание.
Это видение отступало временами, я просыпался в комнате рядом с Тиссой, но продолжал ощущать запахи камня, мокрой шерсти, прикосновения холодной травы и порывов ветра, уныло воющего в горах.
Похоже, мое сознание стало чересчур восприимчивым к изменениям в этом мире, и я не мог защищаться сейчас, различая голоса гор и магических камней совсем отчетливо. Они говорили со мной, угадывая мое присутствие, но было непонятно, враждебны они ко мне или дружественны. Злятся на то, что я почти разгадал их загадку, или им все равно…
Еще какое-то время я блуждал между сном и явью, но потом наконец отключился и пришел в себя, лишь когда яркие солнечные лучи зазолотили раму окна.
Ночное наваждение развеялось. Кровать рядом со мной была пуста. Тисса быстро шнуровала ботинки, торопясь уйти из моей комнаты. Я ей не мешал, делая вид, что по-прежнему сплю. Но с закрытыми глазами слышал шелест одежды, поскрипывание половиц под осторожными шагами. Теплая рука коснулась моего плеча, словно пытаясь собрать еще немного моей силы, сжала пальцы и тут же соскользнула, не сумев больше ничего получить. А спустя несколько секунд щелкнул замок в двери.
Я открыл глаза, продолжая лежать неподвижно. Никаких мыслей в моей голове не было. Ночь с Тиссой сейчас представлялась абсолютно нереальной. Мелькнувшее видение пути до источника, который показали мне в наркотическом сне, рассеялось, уничтоженное утренними лучами. А сама идея искать его стала казаться совершенно безумной. Я чувствовал, что не отдохнул и привычный покой не возвращается.
Я снова думал о том, почему уехал в Кайлат.
Это произошло, когда я осознал, что на самом деле никому не нужен в цивилизованном мире. У меня возникло такое впечатление, будто я стою один в пустоте, над пропастью. Жутковатое чувство.
Нелегко выдержать поединок с бесконечностью.
Уже здесь, в горах, я думал об одном молодом поэте прошлого века. В шестнадцать лет он перевернул галийскую поэзию. Буквально взорвал основы стихосложения. Представители модернизма и реализма боролись за его имя, каждый считал его ярчайшей звездой своего направления. А с девятнадцати и до самой смерти в тридцать семь – поэт не написал больше ни строчки.
Иногда я чувствовал духовное родство с ним. Мне казалось, что он, как и я, был наделен душой. В голосе его стихов мне слышалась отчаянная попытка яростной борьбы с окружающей безликостью. Но так же, как я, он понял бессмысленность этой борьбы и уехал, бросив цивилизованный мир. Вероятно, искал свой источник душ на жарком экваториальном континенте. Но не нашел. Я же отправился в горы.
Однажды во сне ко мне пришла смутная догадка, что его душа досталась мне. С этой тягой к странствиям и риску, поискам неизведанного, желанием превратить фантазии о дальних странах в реальность.
Он был яростным, безрассудным, отчаянным, дерзким до грубости. Я уравновешен, рационален, холодно вежлив.
В него стреляли, пытаясь убить, подчинить или испугать. Мимо меня смерть прошла, чтобы забрать моего друга.
Он был слишком молод и еще не научился сдерживать жар своей души, как это умел делать я.
По легенде, души возвращаются обратно в Источник. Но есть те, которые скитаются по миру и после смерти одного человека переселяются в другого. Быть может, мне досталась такая же, блуждающая…
Мое созерцательное состояние разрушил негромкий дребезжащий звук. Я сел на кровати и увидел, как в одно из стекол ударил маленький камешек, повторив тихий звон. Выглянув из окна, я обнаружил Тшеринга, стоящего внизу, он как раз замахивался, чтобы повторить бросок. Заметил меня и тут же принялся строить многозначительные рожи, загадочно разводя руками. Так и не разобравшись, что ему нужно, я показал жестом, что сейчас спущусь, и начал одеваться.
По небу ползли облака. Солнце то пробивалось сквозь них, разбрасывая по долине щедрые пригоршни желтых горячих лучей, то снова пряталось, и тогда холод налетал с порывами резкого ветра. Горы, окружающие Намаче, видимые этой ночью, с утра закутались в плотную белую пелену облаков, оставив на виду лишь серо-зеленые подножия. Два ворона кружили над долиной, играя в потоках воздуха, словно беззвучные, неуловимые тени.