— Нам надо афишировать наши отношения, Никита Леонидыч. Так или иначе, все тайное становится явным. Просто существует внешняя политика и внутренняя. О второй никто не узнает, о первой надо говорить вслух. Вы будете лоббистом моих интересов, и в этом нет ничего плохого, потому что я забочусь о народном благе. — Чаров достал из портфеля папку с бумагами и положил на журнальный столик. — Я совместно с французами создаю фирму на паритетных началах. Цель самая высокая: строительство комплексов для отдыха и развлечений с аттракционами и ресторанами, прогулочными катерами и тому подобным. Я вкладываю в бизнес всю свою недвижимость. Будут построены Луна-парки по западным образцам со всеми условиями для отдыха и открытые для всенародного доступа. Вы и ваша команда должны согласовать, подписать и оформить документацию в течение двух недель. Представители французской стороны находятся в Питере. Возьмите с них все, что необходимо, и отпустите их с Богом. Им вовсе не обязательно знать, что фирма будет зарегистрирована еще до конца года. Пообещайте содействие, но не уточняйте число. Они верят в нашу бюрократию и не ждут скорых решений.
— Идея ваша мне понятна. Для такого предприятия должна быть очень убедительная база. Моего влияния не хватит. Тут нужны рычаги посильнее.
— Вы знаете, как ко мне настроены власти. Я немало сделал для отечества. Вряд ли кто вспомнит, чем со мной расплачивались. Об этом знают единицы. Но о результатах знают все. Это первое. Второе и главное заключается в том, что я готов отдавать тридцать пять процентов от прибыли в казну города и области, если мне дадут льготы и освободят от налогов на первый год работы после сдачи объектов в эксплуатацию.
— Это уже другой разговор. Можно считать вопрос решенным. Одного не могу понять, зачем вам нужны французы?
— Вся начинка будет поступать из Франции. А это очень большие средства. К тому же контроль французов не столь значителен.
— Как вам удалось найти таких идиотов с такими деньгами, да еще в цивилизованной стране? Французы умеют считать деньги.
— Вот поэтому я и сумел найти с ними общий язык. Более подробную информацию вы получите после того, как фирма заработает, и вся моя недвижимость будет принадлежать уже не мне лично, а предприятию, где я являюсь долевым участником. Кстати. Всю эту заваруху я затеял не только для себя. Пусть мое заявление будет стимулом для вас лично.
— Вы соорудили пятислойный сэндвич. Хватит ли у вас рта, чтобы откусить кусок?
— Хватит. Очень скоро лишние ингредиенты из бутерброда будут выкинуты. Но об этом позже. Теперь следующий момент. — Чаров достал из кармана сложенный вчетверо лист бумаги. — Я назначаю вас своим душеприказчиком. Таким образом, наша дружба становится официальной. Здесь мое завещание. В случае моей смерти все мое состояние, а теперь это доля от новой фирмы, переходит к моему сыну Курносову Андрею Константиновичу, усыновленному вторым мужем моей бывшей жены. Но с одним условием. Он должен вернуть мою фамилию и отчество и стать Андреем Геннадиевичем Чаровым. Завещание заверено нотариусом два месяца назад.
— Понимаю. Точнее, ни черта не понимаю. Ну, начнем с того, что он получит наследство в любом случае, даже если не выполнит ваше условие. Достаточно предъявить свидетельство о рождении и доказать родство.
— Оставим это на его совести.
— Вы рано думаете о смерти, строя такие грандиозные планы. Вы, можно сказать, только жить начинаете.
— Иногда с крыш падают кирпичи. Завещание огласите после моей смерти, когда будет выдано свидетельство.
— Хорошо, хорошо, Геннадий Устиныч. Только думаю, что я умру раньше вас. Вы полны сил и энергии, вашему здоровью любой молодой атлет позавидует.
— Обманчивое впечатление. Но и об этом мы еще успеем поговорить. Завтра во второй половине дня я приеду к вам с французами. Подготовьте документы и будьте готовы сами.
— Хорошо. А когда мы поговорим с вами о моем деле?
— Очень скоро. Если все пойдет такими темпами, я выполню задание раньше срока.
— Хотелось бы надеяться.
* * *
И Андрей, и Ника были очень благодарны отцу за предоставленную им дачу. К сожалению, постоянно они там жить не могли, но на каждые выходные выбирались, невзирая на капризную погоду. Они сидели в ресторане и мило болтали. О малыше родители говорили восторженно, но пожалуй, это было единственным, что их объединяло. Они даже не взглянули друг на друга за весь вечер.
Воспользовавшись моментом, когда Ника вышла в туалет попудрить свой очаровательный носик, Чаров передал сыну лист бумаги.
— Это мое завещание, Андрей. После моей смерти ты получишь долю в очень крупном предприятии. Но я хочу, чтобы ты вернул себе свое настоящее имя, данное тебе при рождении.
— Не рано ли ты собрался умирать, папа?
— Внешность обманчива. Врачи вынесли мне приговор. Не так долго осталось любоваться белым светом. Я думаю, что ты справишься с задачей, у тебя отличная голова, скоро защитишь диссертацию. Все самое главное я успею сделать. Ты придешь на все готовое. Только не расхолаживайся. Засучи рукава и в бой. Не успеешь оглянуться, как станешь одним из самых богатых людей. Если не в стране, то в городе уж точно. Подумай над этим.
* * *
Чаров для всех оставался человеком-загадкой. Никто о нем ничего толком не знал. Его откровения часто походили на ложь, а ложь воспринималась как чистая правда, не требующая подтверждений. В его действиях не просматривалась единая цепочка, по которой можно пройти от начала до конца. Все, что он делал походило на лабиринт, где постоянно упираешься в тупик. Даже такой тонкий психолог и аналитик, как бывший генерал Игнатов, не мог понять смысла тех заданий, которые ему давал Чаров. Он и не пытался, довольствуясь высокими гонорарами, получаемыми от своей бывшего сотрудника, а ныне постоянного клиента.
— У тебя есть хороший врач, Дмитрий Иваныч. Человек, который тебе обязан, либо живущий под твоим колпаком, но надежный? — спросил на одной из встреч Чаров.
— Полно таких. Один руководит частным элитным медицинским центром.
— Думаю, он нам подойдет, — Чаров выложил на стол историю болезни Остужева. — Это медицинская карта одного обреченного человека. Мне нужно, чтобы карточка была оформлена на мое имя. Все результаты анализов и прочая начинка должны остаться. Убрать нужно все упоминания о Харькове и конкретные упоминания лечебных учреждений.
— Хочешь стать обреченным?
— Ты правильно меня понял. Когда он состряпает новую карту, пусть найдет хорошего специалиста по заболеванию и попросит его заняться этим больным. Вопрос цены за услуги не стоит.
— Хорошо. Я все сделаю. Кстати, должен тебе доложить, что твоя бывшая жена Татьяна активно ищет в центре города квартиру с гаражом. Привереда. От четырех вариантов уже отказалась.
— Пусть ищет. Время у меня есть.
— На что?