Башня ПБЗ! Не ПБЗ, конечно: теперь-то Рой, да и вся бывшая Страна Отцов знали об истинном назначении сети ретрансляторов. Значит, не врут слухи: выродки, захватившие власть, не только не уничтожают то, что еще так недавно ненавидели и боялись, — сеть расширяется и, надо думать, совершенствуется.
— За лесом наша бывшая держава, — будто услышал его мысли Горбатый. — Пусть и мутанты ее населяют, да тоже люди. Излучение на них действует, как и на нас. Глядишь, и до старой столицы доберутся. Наследнички Отцов…
— Здорово, Капрал! — послышалось из-за плеча. — Видишь, довелось снова встретиться! Рад, небось!
Рой обернулся и увидел Клеща в таком же, как и у него, линялом красном балахоне.
— Чего мне радоваться? — Уголовник показался еще более мерзким, чем раньше: отощал, глаза лихорадочно блестят. — Кто ты такой, чтобы тебе радоваться?
— Не рад, значит. Ну-ну…
* * *
Спать пришлось в одном из недостроенных бараков — раз подменять айкров нужно было всего два-три дня, начальство решило не гонять каторжников туда-сюда. Тем более, что части сегодняшних строителей завтра все равно пришлось бы расчищать новые участки джунглей, куда нога человека не ступала два десятка лет.
Вымотанный непривычной работой (ворочать бревна — это не по джунглям бродить день-деньской, да и кормили строителей похуже), Рой всю вторую половину дня мечтал только об одном: добраться до нар, пусть даже ничем не застеленных, и провалиться в сон без сновидений.
Но ему не суждено было выспаться: только он начал засыпать, как рядом началась какая-то возня.
— Слышь, Капрал, — его бесцеремонно трясли за плечо, — вставай. Гость к тебе.
Кто-то затеплил свечку, и в трепещущем неверном свете Рой увидел, что Горбатый с Ботало держат кого-то третьего, отчаянно вырывающегося у них из рук.
— Ба, да это твой приятель! — изумился бывший инженер, не собираясь между тем выпускать из рук извивающегося уголовника. — Прямо дня без тебя не может!
— И ночи тоже, — добавил Ботало. — Вы, случаем, не того? А, Капрал? Не сладкая парочка? И с подарком притопал!
На доски нар со стуком упал нож.
— Вот ведь как тебя любит…
— Ты лучше скажи, что дальше будет? — раздался голос: каторжники, охочие до бесплатных развлечений, послезали с нар и толпились вокруг. — За такое дело отвечать принято.
— Пусть идет к чертям, — буркнул Рой.
— Не получится, — с сожалением произнес тот же голос. — Тебе вызов бросили, а ты в кусты. Это не по понятиям. Значит, прав он, а ты — дерьмо.
— Точно, Капрал, — подтвердил Горбатый. — Если не хочешь на самое дно опуститься, придется драться. Иначе спать тебе отныне под нарами и шустрить перед всеми.
— А то и вместо бабы! — хохотнул Ботало. — Сам понимаешь, дело такое…
— У меня даже ножа нет.
— Ну, это не проблема, — в руку Рою легла наборная рукоять. — Это тебе завсегда одолжат…
Клеща и Гаала окружила плотная толпа предвкушающих зрелище людей. По этому случаю из тайников были вытащены все свечки, которые были, и освещение получилось не хуже дневного. Между зрителями шныряли букмекеры, собирающие ставки «за» и «против». Не часто каторжникам выпадало такое развлечение, как драка насмерть, и все были возбуждены до предела.
Обнаженные до пояса бойцы — все должно было быть по-честному — стояли друг против друга в центре «ринга», а избранный арбитром Червонец (так звали поборника воровской чести) объяснял им правила поединка. Собственно говоря, правил никаких и не было — дозволялись какие угодно приемы, а завершалась драка только смертью одного из участников.
— Я тебя на ремни порежу! — шипел Клещ, ловко перебрасывая нож из руки в руку. — Медленно у меня сдохнешь, сапог!
— Не дрейфь, — послышалось из толпы. — Запугать он тебя хочет!
— Да что этот вояка против вора! — отвечали другие.
— Начали! — махнул рукой рефери, благоразумно отступая в сторону.
Роя в свое время учили владеть ножом, но все его умение бледнело против виртуозного мастерства противника. Клинок Клеща выписывал сложные фигуры, рисуя в воздухе сверкающие кривые, и казалось, что он вовсе не один, да и рук у вора больше, чем две. Схватка только началась, а руки и плечи бывшего солдата уже украсились несколькими порезами. Не серьезными, но опасно кровоточащими.
«Если так дальше пойдет, — подумал он как-то отстраненно, будто не о себе, а о чужом человеке, — я просто кровью истеку, ослабну, и этот хлыщ прирежет меня, будто животное на бойне. Надо собраться…»
«Вы избранные! — зазвучал у него в ушах голос капитана Фогуту. — Вы видели то, чего никогда не увидят миллионы людишек там, внизу. Вы — лучшие на свете! Вы…»
— …горные егеря! — прохрипел Рой и устремился в атаку…
Клещ, уже считавший себя победителем, — делов-то, умеючи подрезать сопляка, понятия не имеющего о блатных приемчиках и тюремном «кодексе чести», — вынужден был перейти к обороне.
Да, ножом он владел виртуозно, но и у его противника был в рукаве свой козырь. Всю сознательную жизнь проведший в тюрьмах и на воровских «малинах» уголовник мало что знал о приемах армейской рукопашной борьбы — «имперского стиля», который так здорово преподавал бойцам фельдфебель Набигобу. Охраняемый в свое время контрразведкой Империи, а потом — режима Неизвестных Отцов едва ли не строже ядерных технологий комплекс приемов, основанный на древних единоборствах, только сейчас начал просачиваться в массы в виде тонких брошюрок с неумелыми рисунками борющихся и классов «мастеров имперского боя». Последние, кстати, о нем сами знали мало, поскольку каждый посвященный в тайны этого боевого искусства давал клятву свято хранить его секреты. За «импбой» выдавались и цугэту — боевое искусство островитян, прилично изученное еще в прошлом веке, и «те-катеноджорак-хотогаро» — горская борьба, и многое другое. И они были отчасти правы — создатель борьбы «пустая ладонь», впоследствии усовершенствовавшейся до «имперского стиля», полковник Императорской Гвардии Кугу взял многое от этих стилей, но на их основе синтезировал нечто свое. «Импбоем» нельзя было овладеть, вызубрив два десятка приемов, — он сам по себе представлял философию, являлся искусством избранных. Таких, как горные егеря, одним из которых, до службы при Дворе, был Map Кугу… Этой борьбе можно было учиться всю жизнь, и Рой, конечно, не был знатоком — так, познавшим азы. Но для банальной драки его познаний хватало с лихвой…
Своего главного преимущества — ножа — Клещ лишился уже на первом приеме, проведенном Капралом. Он и понять толком не смог, отчего вдруг так удобно лежащая в ладони рукоять выскользнула из руки, а неодолимая сила, закрутив тело вокруг своей оси, с такой силой швырнула уголовника о стойку нар, что наспех сколоченное сооружение сложилось, как карточный домик, придавив нескольких зрителей.
Обезоружив противника, окровавленный боец и сам избавился от ножа. Неудобного и непривычного. Он вовсе не горел желанием убивать Клеща, хотел только достойно проучить наглеца, а для этого ему обе руки нужны были свободными.