– Ее оторвало. Мы слишком быстро шли. Ну, считаю до двух. Раз…

Вадим подхватил Алису за талию и перевалился с ней за борт.

Когда они вынырнули, то яхта уже отошла метров на тридцать. С борта в воду полетел спасательный круг.

– И это за две тысячи долларов? – злобно крикнула девушка.

– Он тебя не слышит, Аля. Не надрывайся, береги силы, они нам еще понадобятся. – Вдруг он засмеялся. – Дожил. Вот и меня «кинули» и в прямом, и в переносном смысле слова.

– Ничего смешного. В одном ты прав, все «Бригантины» в мире надо обходить за версту.

Они вцепились в спасательный круг, на котором тоже было написано «Бригантина». Их подобрали, когда солнце поднялось к зениту. Они плохо реагировали и не могли говорить. Рыбачий баркас отвез их к берегу и полуутопленников поместили в ветхую хижину в нескольких шагах от моря. Они сумели выпить немного воды и погрузились в долгий тяжелый сон.

8

И опять он от кого-то бежал, чердаки, глубокие черные ямы, погони, но проснулся Вадим от мягкого влажного прикосновения губ. Длинные густые волосы щекотали ему шею и лицо. Сладостное пробуждение. Он открыл глаза, но увидел лишь контур склонившейся над ним головы.

– Это не может быть правдой. Ты привидение из сказки?

– Тише, сейчас ночь. Нам лучше удрать куда-нибудь.

Он приподнялся на локтях, но все, что мог увидеть, так это крошечное окошко, сквозь которое пробивался лунный свет.

– Где мы?

– Не знаю. Какая-то рыбачья деревушка. Кругом только море и песок, да сети, растянутые на шестах. Если они узнают, что мы пришли в себя, то нас замучают расспросами.

– Ты права.

– Все спят. Надо уйти тихо.

И они удрали. Сначала брели вдоль берега, пока не вышли к какой-то извилистой дороге. Не имело значения, куда она ведет, по твердой земле идти легче, чем утопать в глубоком морском песке. Когда они выбрались на шоссе, уже рассвело.

– Давай отдохнем, – предложила Алиса. – У меня уже нет сил, мы не знаем, куда идти, и я умираю от голода.

– Согласен. После великолепного ужина на яхте прошли сутки. Неплохо бы подкрепиться.

– Лучше не думать о еде. Как ты думаешь, мы где-то в пригороде Ейска?

– Не имею представления. Нас скинули за борт часа в три ночи, а подобрали днем. Куда нас отнесло течением, определить невозможно.

Отдых продлился около часа. Потом их подобрал грузовик. Вадим попросил добросить их до города, не назвав его. В машине сидели уже пассажиры, и им пришлось лезть в кузов.

Трясло здорово, даже разговаривать не было возможности. Ехали минут сорок, потом на горизонте появились белые домики с красными крышами. Их высадили на окраине. Перед въездом в город они успели прочесть надпись: «Азов».

– Где это? – спросила девушка.

– Километрах в ста восьмидесяти к северу от Ейска. Но главное то, что отсюда рукой подать до Ростова-на-Дону. Надо бы купить еды и ехать дальше.

До Ростова они добирались на рейсовом автобусе. Еще два часа духоты и тряски. Алиса валилась с ног, но Вадим не давал ей передышки, у него появилась цель, и он уже шел к ней, как на таран. В нем открылось второе дыхание. Только на вокзале Алисе удалось вздремнуть на лавке в зале ожидания, пока Вадим решал вопросы с расписанием поездов и билетами. О билетах и речи быть не могло. В разгар сезона в кассах творилось смертоубийство. До Москвы путь неблизкий, проводники брали левачей только на короткие расстояния. Никто не хотел рисковать своей работой.

Вадим не успокаивался, и ему удалось договориться с начальником поезда. Сумма в триста долларов подействовала на мелкого чиновника куда убедительнее любых уговоров. Молодоженам, как представился Журавлев, предоставили резервное купе. Большего счастья им и не надо было. Правда, в кармане не осталось ни единого гроша, но кто думает о деньгах, если едва стоит на ногах. Алиса собрала последние силы и, заплетаясь и пошатываясь, добралась до купе. Они уснули мгновенно, несмотря на духоту и неработающий кондиционер.

И опять они проснулись ночью. В купе стало прохладней, но проводники спали, и они даже чаю не могли попросить. Пришлось довольствоваться водой.

– Боже! Никогда в жизни не думала, что из Ялты в Москву можно добираться таким способом, – и Алиса рассмеялась.

– Обычное свадебное путешествие Ялта-Москва за три часа – это слишком просто, для избалованных лентяев. А мы делаем каждый свой шаг под бой барабанов с фейерверком, оставляя за собой неизгладимый след в истории мафии и оперативных служб.

– Кстати, ты не обратил внимания, у поезда есть название?

– "Ростов-на-Дону-Москва".

– Слава Богу, не «Бригантина». Уже вселяет надежду на благополучный исход.

– Ничего, еще немного поспим и проснемся в Москве.

– Да, да, Москва, и опять все сначала.

– О чем ты?

– Я должна рассказать тебе правду. Дик. Наши отношения перерастают во что-то очень серьезное и важное, от чего, возможно, зависит будущее. Преувеличиваю я или нет, не имеет значения. Но я должна быть честной перед тобой. Меня это тревожит.

– Я тебя не понимаю, Аля.

– Ничего особенного. Просто я стерва. Я все о тебе знала до того, как мы познакомились. И в Ялту я приехала, чтобы с тобой познакомиться, вот почему девчонки за тобой следили. А слежку мы начали за тобой еще в Москве. Моего отца взяли в заложники и потребовали у меня секретные документы взамен на его освобождение. Я согласилась. Адвокат фирмы принес портфель в сберкассу, чтобы передать его бандитам в многолюдном месте, но тут вмешался ты. Я ждала адвоката в машине и знала, кто должен приехать за документами. И вдруг я вижу человека, выходящего из здания с моим портфелем. Я поехала следом за тобой. Помнишь женщину в лифте в очках и шляпе? Это была я. Два дня назад, когда мы сели в «фиат» и я надела шляпу и очки, ты побледнел, сказав, что я похожа на оживший труп Маши. Ничего подобного. Ты вспомнил ту дамочку из лифта, но не мог ассоциировать ее со мной. У меня не хватило бы сил отнять у тебя портфель, но я запомнила твою квартиру.

– И сообщила мой адрес Рамзесу, а тот пришел и убил моего отца.

– Но я не хотела никаких жертв. Я думала, они заберут портфель и уйдут.

– Бандиты не оставляют свидетелей. Значит, тебя зовут Алиса Ухова?

– Да, я дочь человека, которого похитили. Рамзес дал мне месяц на то, чтобы я вернула документы. После того, как его арестовали, мне позвонил кто-то другой сказал, что условия не меняются.

Журавлев вспомнил последнюю записку, присланную из Симферополя с курьером Ромову. Там говорилось, что Ухов мертв, но он не стал говорить об этом девушке.

– Ты потратила много сил, чтобы вернуть документы назад. В тебе погибает великолепная актриса. А я, наивный, думал, что в моей черной полосе появился проблеск. И во всем виноваты треклятые алмазы.