— Ну и что? — казалось, Гюрза вообще не слышал Мику и рассеянно почесывал за ушами у Кляксича. Кот жмурился от удовольствия, вытягивая толстую плюшевую шею, длинные усы подрагивали от наслаждения.
— Парни, я пас, — сказал Жуля, постукивая ногтем по рюмке. — Все, бля, с меня хватит. Сначала Алекс, сейчас у Нелли башню срывает… Менты че-то зашевелились. Не, все, решено.
— А ты? — Мика в упор смотрел на Юру.
— А я женюсь, — с улыбкой сказал Юра, но от его улыбки почему-то всем стало неуютно.
— Э-э… — промычал Жуля, переводя ошалелый взгляд с него на Мику. — Че, правда?
— Я когда-нибудь шутил с тобой, Андрей? — спросил серьезным тоном Юра.
— И кто она? — с недоверием спросил Мика.
— Самая лучшая, — прошептал Юра.
В воздухе повисла неловкая пауза.
Мика неожиданно обнаружил, что глаза Гюрзы постоянно меняются. Нет, он не сошел с ума и еще не напился до степени Жули и отлично понимал, что это физически невозможно… Но он верил своему зрению — из обычных голубых они внезапно становились ярко-оранжевыми, причем зрачки словно растворялись в необыкновенном огненном пламени, как куски масла на раскаленной сковородке, а потом вдруг их накрывала черная пелена, будто внутри Гюрзы наступала ночь.
— Я пойду, — Мика стал вылезать из-за стола. — Ты знаешь, как меня найти.
— Знаю, — согласился Юра, продолжая забавляться с Кляксичем. — Пока.
— А можно я еще посижу? — подал голос Жуля. С одной стороны, он видел, что с Гюрзой определенно творится что-то не то, но с другой — у него так уютно… да и в бутылке еще почти половина осталась.
— Сиди, кто тебя гонит, — сказал Юра. Жуля обратил внимание, что тот к закуске вообще не притронулся.
«Ну и ладно, мне больше достанется», — решил Жуля и стал наполнять рюмки. Рука его дрожала, и это ему не понравилось.
— Ты правильно решил, Андрей, — сказал Юра. Кляксич уже спал на его коленях, свернувшись могучим калачом. — Я про акции.
— Ах, ты об этом, — Жуля выпил, не чокаясь, и сунул в рот кусок хлеба с плавленым сыром. — Эти акции-х…якции у меня уже в жопе сидят, хуже геморроя, — с набитым ртом продолжал он. Однако следующая фраза Юры поразила его.
— Я бы на твоем месте вообще уехал из Москвы, — тускло сказал он. — Плохо здесь, Андрюха.
Придя в себя, Жуля дожевал бутерброд:
— Че-то ты странный стал, Гюрза. Пить не хочешь, жрать тоже… Так и до своей свадьбы не доживешь.
Жуля не узнавал своего приятеля — сидит как пень, скукожился и смотрит в одну точку. Он решил не приставать к нему с расспросами и налег на водку. Минут через пятнадцать он уже был, как говорится, в кондиции. Однако молчание Гюрзы становилось невыносимым, и Жуля отважился нарушить затянувшуюся паузу:
— Жаль, что так получилось с Алексом. И ты в тюряге парился, не нравится мне все это. Ты же юрист, че, отмазаться не смог от мусоров?
Гюрза развел руками и показал на свое фиолетовое, в желтеющих синяках лицо.
— Ну, уж извини, не шмогла.
Жуля, казалось, не заметил сарказма.
— А знаешь, почему я передумал с вами ходить на акции? — он уставился на Юру осовелыми глазами. Юра видел, что белки его друга были все в красных прожилках. — Эх, Гюрза, Гюрза, — Жуля снял рубашку, оставшись в одной майке. Под мышками темнели два полукруга пота. — Никому не говорил… только тебе, как старому другу.
Жуля подвинул табуретку ближе к столу.
— Знаешь, когда мне было лет пять, моя матушка отвезла меня к деду в деревню, под Рязань. Было круто, речка там и все такое, малышня, телки маленькие с плоскими сиськами и так далее. Так вот, вечером, когда мы разжигали рядом с домом костер, было самое клевое время. Мы рассказывали страшилки, ну, ты знаешь, про зеленые глаза, черные перчатки и прочее. Так вот, ни хрена мне страшно не было, наоборот, все на «ха-ха» пробивало. А была среди нас одна девчонка, ну прямо Дюймовочка — дунешь, улетит на Луну… Глазищи огромные, сама бледненькая, прям как дохленькая, и косички, будто усики у таракана… У таракана усики, а у чувихи трусики, хе-хе… Так вот, она всегда молчала, только губки так поджимала с видом «Эй-эй, ребятишки, все это бабушкины сказки, не верю ни единому слову», и все такое.
Жуля продолжал.
— И вот однажды, дня за два, как мне уже уезжать надо, она наконец открыла рот. Гюрза, бля буду, сказка есть сказка, но после ее истории я еле до дома добрался, по дороге свои штаны в полосочку чуть не обдристал. Да и вся мелюзга тряслась от страха, как горох в банке, когда она рассказывала. Сидит так прямо, будто палку проглотила, как монашка, зырит куда-то в темноту и вещает монотонно, типа молитвы читает. Знаешь, я как вспомню, до сих пор в дрожь бросает.
Неожиданно в квартире погас свет.
— Не бойся, Андрей, — сказал Юра. — Это иногда бывает, свет скоро включат. Продолжай.
— Э-э… Хм… — Жуле вдруг стало страшновато. Мало того, что он окунулся не в слишком приятные воспоминания, а тут еще Гюрза с остекленевшим взглядом, да и свет в придачу вырубили. Он протянул дрожащую руку и нащупал гладкую прохладную поверхность бутылки. Решив, что наливать в рюмку рискованно, он глотнул прямо из горлышка.
— В общем, фишка следующая. Жил-был мальчик с мамой. Жил, не тужил, и однажды мама купила книжку. Большую, тяжелую, черного цвета. Мальчику было интересно, что это за книжка, и он стал просить маму почитать. Но мама все время отказывалась и говорила, что мальчику еще рано читать такие вещи. И каждый раз уходила на работу, а мальчик оставался дома. — Тут Жуля увидел нечто, отчего глаза его превратились в две заглавные буквы О. Гюрза гладил кота, задремавшего у него на коленях, и от шерсти вылетали крохотные искорки статического электричества. Такого чуда ему никогда раньше не приходилось видеть. Гюрза словно гладил чистое ночное небо, и звезды сыпались между его пальцев.
— Ну, что замолчал? Я тебя внимательно слушаю, — терпеливо произнес Гюрза.
— Э… Ну, короче, — промямлил Жуля. — Однажды этот мальчик не выдержал. Он подсмотрел, куда мама кладет ключ от шкафа, где прятала эту странную книжку, и, когда ее не было дома, взял ключ. Он вытащил книжку и пролистал почти всю ее, но ничего интересного так и не нашел, как вдруг увидел, что последняя страница склеилась, знаешь, как у новых книг. Так вот, на последней странице была картинка. Очень страшная картинка.
Жуля замолчал, очевидно, вспоминая в деталях свои первые ощущения от этого рассказа.
— Там была нарисована злая ведьма, она стояла в лесу. Волосы торчат, нос загогулиной, и хитро так улыбается. И руки расставила в стороны, будто обнять хочет. Мальчик заплакал и закрыл книжку. Сначала он хотел ее вообще выбросить, но испугался, что его будет мама ругать.
Гюрза молча слушал, и Жуле стало казаться, что он уснул, как и его кот. Внезапно его посетила мысль — а не слинять ли отсюда? Уж больно некомфортная обстановка…