— Обо всем, — после недолгой паузы ответил Поплавский. — И передайте, что я отлично знаю, какую ответственность беру на себя. Конечно, не дело хроноспасателей лезть в первый в истории контакт с инопланетянами, но, боюсь, теоретики Контакта до них просто не доберутся. Кстати, Марта Шадрина несколько лет работала в Институте Иного Разума и не всякий случай взяла с собой последние из программ Контакта.
— Но почему же пришельцы, если они живы, сами не вышли из Заповедника? — спросил один из ученых. — Ведь мы, земляне, могли бы им помочь…
— А вот это нам и предстоит выяснить, — спокойно ответил Поплавский. — Если, конечно, пришельцы уцелели в катастрофе, в чем я не уверен… До свидания, нам надо ехать, пока сюда не прибыла делегация встречающих во главе с Крайневым. Передайте ему мой пламенный привет!
Когда бетонные ворота с протяжным скрипом раскрылись и к вездеходу бегом бросились несколько человек в легких скафандрах, лунотанка на опушке уже не было.
Экипаж «Белки» предпочел переночевать в глубине леса.
С первыми лучами солнца «Белка» двинулась в путь по новому маршруту.
Корин не раз видел ранее фотографию уральского Дома творчества, построенного в стиле монументализма 50-х годов двадцатого века — широко раскинувшиеся золотистые флигеля, украшенные белыми колоннадами, шестиугольное центральное здание с крутым куполом и множество наивных, но милых архитектурных излишеств. Здание великолепно вписывалось в обширный парк, разбитый с чисто русским размахом и окаймленный по краям старыми липовыми аллеями. Несколько гигантских фонтанов и величественных беседок, разбросанных по уютным уголкам парка, придавали всему ансамблю определенное изящество и завершенность.
Теперь эти места трудно было узнать, казалось, они подверглись массированной бомбежке. Фасад здания покрылся многочисленными трещинами, кое-где покосился, крыша провалилась внутрь, а покореженный взрывной волной купол напоминал голову какого-то доисторического чудовища, силящегося раздвинуть плечами стены и выбраться на свободу.
Лунотанк стоял на краю парка рядом с вывороченными с корнями березами и полусгоревшей липовой аллеей. Корин прислонился к одной из массивных опор решетчатого хроноизлучателя, установленного прямо на башне вездехода, и, тяжело дыша, пытался прийти в себя после пройденных в Заповеднике километров. Часы показывали, что переход от опушки леса до поселка писателей занял всего восемь часов, но трудно было поверить в это — слишком тяжело достался им этот путь, то и дело грозивший провалом в бездонные хронотрещины, в другие века и даже тысячелетия, откуда нет возврата.
Здесь, наверху, дышалось легче, и Корин не захотел спускаться в салон даже тогда, когда лунотанк плавно поднялся на метр над поверхностью земли и не спеша двинулся через парк к поселку, минуя безжизненные деревья. Казалось, они пережили жестокий мороз — кора на них потрескалась, вздулась, местами опала, обнажив желтоватую кость ствола. Все вокруг было пустым, мертвым, и сколько ни напрягался Корин, он не мог обнаружить признаки живого в радиусе трех-четырех километров. Его утешало только то, что время здесь наконец стабилизировалось и лишь несколько мелких хронотрещин, словно паутина, покрывали дно высохшего бетонного бассейна, в центре которого красовалась мраморная рыбина с широко раскрытым ртом.
Около невысокой деревянной ограды, за которой начинался поселок писателей, лунотанк неожиданно остановился. Из распахнувшегося люка с довольным видом вылезли Асташевский, Саблин и Марта в легких скафандрах и, спрыгнув на землю, сразу же стали энергично разминаться, перебрасываясь веселыми репликами. Поплавский тоже выбрался из танка, и пристроился рядом с Кориным на башне под раструбом хроноизлучателя.
— Игорь, возьми ребят и пройдись по поселку, — сказал он, вглядываясь в густое месиво раскидистых елей, среди которых угадывались очертания изящных двухэтажных коттеджей. — Примерный план маршрута мы уже обговаривали — улица Строгова и прилегающие к ней переулки… А мы с Ашотом отдохнем, пособираем цветочки — я думаю, мы это заслужили?
Было решено разделиться на две пары — Асташевский с Саблиным направились в Дом творчества, а Корина повела Марта, почему-то жаждущая изучить ближайший коттедж, отличавшийся забавной радужной окраской стен. Они перемахнули через шаткое ограждение и не спеша пошли по дачному участку, держась метрах в трех друг от друга. Поначалу Корин никак не мог сосредоточиться, но вскоре почувствовал присутствие чего-то непонятного и тут же перестроился на тщательный анализ окружающего. И увидел следы.
Они тянулись еле заметными округлыми проплешинами между клумбами с одичавшими венерианскими розами и вели не к дому, уютно устроившемуся под двумя могучими елями, а в дальний угол участка, где за густой завесою орешника виднелись какие-то сараи. Корин успел заметить краем глаза, как Марта осторожно стала подниматься по перекошенным деревянным ступеням крыльца, и тут же его синтезатор сам переключил время. На миг все вокруг дернулось, утонуло в тумане, и Корин почувствовал, что его сознание постепенно переходит в отрицательное время. Он увидел серое утро, низкие облака, затянувшие небо сплошной пеленой, серебристые нити росы на жухлой траве. Следы сейчас вырисовывались совершенно отчетливо — казалось, травинки распрямляются прямо на глазах. Потом пришел сильный, пропитанный запахом гари ветер и неприятный ноющий звук, доносившийся со стороны сараев. Корин свернул чуть в сторону от цепочки следов и двинулся обходным путем в эту часть сада, как вдруг напоролся на что-то невидимое. Переключившись на минуту в реальное время, он увидел, что наткнулся на вывороченный с корнем колючий куст облепихи. Такие вещи с ним нередко случались, стоило только излишне увлечься, забыть, что отрицательное время существует только в твоем сознании, собранное из тысяч разнородных фрагментов мозговым синтезатором, а твое тело пребывает в реальном времени, как неприятностей не миновать.
Возле ограды он увидел обширный алюминиевый гараж с широко распахнутыми воротами. В его глубине матово отсвечивал массивный корпус старомодного глайдера, а рядом с ним, нависнув над телом распростертого на земле человека, стояло странное существо, напоминавшее двухметрового кальмара. Корин подошел чуть ближе, с трудом сдерживая бессмысленное желание выхватить бластер и разрубить чудовище огненным лучом пополам, не дав ему насытиться своей страшной трапезой…
Не сделав и двух шагов, он понял, что совершенно напрасно поддался обманчивым эмоциям, достаточно было приглядеться чуть внимательнее, как становилось ясно, что все это отвратительное людоедство не более чем плод его же распаленного воображения. Монстр и не пытался поглотить грузное тело погибшего мужчины, а лишь беспрестанно ощупывал его мертвенно-бледное лицо пучком тончайших красноватых щупалец, нет, даже и не щупалец, а проводов, тянущихся к небольшой треугольной «голове» над бурым клубком и к овальному прибору, висящему на его «спине». Казалось, монстр изучает голову мертвеца, и не более того, но по вздрагивающим мышцам его тела Корин догадался, что это стоит «кальмару» огромных усилий. Через несколько минут монстр наконец пошевелился, одним из своих массивных щупалец осторожно снял путаницу датчиков с человека и, пошатываясь двинулся прочь из гаража прямо навстречу Корину…