– О'кей. Квиты. Давай ближе к делу.

Джерри достал из бокового кармана пакет и положил его передо мной. Это был тот самый пакет, который мы реквизировали вместе с портфелем.

– Вся основная работа пока ложится на тебя. Я буду выполнять всю ее черновую сторону. Источником информации будет сам Чарльз Мекли. – Джерри говорил с азартом игрока, склонившись над столом.

– Что в конверте? – перебил я его.

– Здесь есть над чем поломать голову. Если правильно воспользуешься содержащейся в нем информацией, то, считай, мы в деле. Так сказал Чарли. Его интересует не окраска наших перьев, его интересует, что мы умеем делать.

Я повертел в руках довольно объемистый пакет.

– Как только придешь к какому-нибудь выводу, позвони Чарльзу по телефону и выскажи свое мнение о конверте.

Джерри встал и взял шляпу.

– Я ухожу. Когда мне зайти к тебе?

– Вечером.

– «Вечером» – понятие растяжимое.

– Вот вечером придешь, и мы его растянем вместе. Он пожал плечами, достал из нагрудного кармана листок и положил его рядом с конвертом.

– Это телефон Чарльза. Но лучше запомни его, а бумажку порви.

Джерри щелкнул языком и удалился, насвистывая какой-то модный мотив.

Я вскрыл конверт. Помимо документов, в нем лежали две фотографии. Больше ничего. Я взял один лист и развернул его. Это было медицинское заключение со штампом городской больницы Пасадины на имя Гарри Формана В нем говорилось, что Форман практически здоров, каких-либо отклонений от нормы не наблюдается. Дальше шел перечень его отменных, без единой помарки, органов. Я позавидовал этому типу. Внизу стояли подписи врачей и дата: май позапрошлого года. Отложив заключение в сторону, я взял следующий документ. Страховой полис компании «Дженерал Лайабелити».

У меня глаза полезли на лоб. Полис был выписан на того же Гарри Формана. В нем говорилось, что этот человек застрахован на сто тысяч долларов. Здесь был указан адрес Формана: 261/4 Франклин авеню, Санта-Барбара, Калифорния.

Этот тип, помимо железного здоровья, обладает еще и кучей денег, раз способен застраховать свою жизнь на такую сумму. Рассмотрев эти бумаги, я так и не понял, что в них может быть интересного. Взявшись за третий лист, я вновь увидел медицинское заключение, но на этот раз из больницы Св. Петра, Лонг-Бич. Имя стояло в нем то же: Гарри Форман, дата выдачи – апрель позапрошлого года. Пробежав его, я не поверил прочитанному. Эскулапы больницы Святого Петра придерживались мнения, прямо противоположного тому, какое вынесли их коллеги из Пасадины: Гарри Форман безнадежно болен. В больничной карточке указано, что ему прекратили выдавать медицинские препараты. Жить обреченному от силы два-три месяца. Я тупо уставился в документ, мне казалось, буквы исчезнут, оторви я хоть на секунду от них глаза. Но все оставалось на своих местах.

Значит, этот ребус мне и придется отгадывать.

Теперь стоит взглянуть на фотографии. На первом снимке был изображен мужчина с высоким лбом и облысевшим черепом. Глаза провалились, острые скулы готовы прорвать кожу, тонкий рот поджат, во взгляде тоска и безнадежность. Второй снимок был полной противоположностью первому. Здесь даже сквозь черно-белую фотографию прорывался яркий румянец щек и здоровая кожа холеного лица. В глазах читались самодовольство и сытость.

Я перевернул снимки обратной стороной и на обоих прочитал: Гарри Форман.

Мне понадобилось несколько минут,чтобы заработала та штуковина, которую я в шутку называю мозгами. Именно этого и ждет от меня Мекли.

Черт бы их подрал, этих Форманов. Два противоположных заключения, две разные физиономии и одна страховка на сто тысяч!

Я взглянул на часы, стрелки показывали без четверти час. Ленч окончился, бар опустел. Еще раз взглянув на адрес, указанный в полисе, я решил, не теряя времени, познакомиться поближе хотя бы с одним из Форманов.

До Франклин авеню, где он (или она) жил, добираться не больше двадцати минут. Я расплатился с барменом и вышел на улицу. На зеленом газоне играло солнце. Я прошел квартал и свернул к отелю. Моя машина на платной стоянке выглядела совершенно невинно, хотя оплаченное время давно истекло.

2

Меня смущало то обстоятельство, что в апреле Форман был безнадежно болен, а уже в мае блистал здоровьем. Если адвокат прислал мне эти бумаги, значит, они подлинные, иначе какой в них смысл.

Дом 261/4 оказался достаточно добротным зданием с квартирами, сдаваемыми внаем, и вывеской на пожелтевшей бумаге, прибитой к входу: «Свободных квартир нет».

Я вошел в подъезд и немного постоял, чтобы привыкнуть к полумраку. У самого лифта мне удалось заметить список жильцов, окантованный деревянной рамкой. Форман в нем не значился.

– Вы кого-нибудь ищете? – раздался гнусавый голос за моей спиной.

Я обернулся. В трех шагах от меня стоял субъект лет шестидесяти с лицом худым и постным, как остатки рыбного обеда, и явными признаками базедовой болезни. Как я мог догадаться, это был привратник.

– Я ищу Гарри Формана, – сказал я невинно. – А разве он здесь больше не живет?

– Он сменил климат.

– Простите?

– Он вообще больше не живет. Форман умер в позапрошлом году.

Меня это не удивило, но я постарался придать своему лицу выражение крайнего изумления.

– А что с ним случилось?

– Он был очень болен. Вышел из больницы, прожил пять месяцев и скончался, он даже за квартиру остался должен за два месяца. А вы кто?

Этого вопроса я не ждал. Но отвечать надо быстро, иначе этот пройдоха что-нибудь заподозрит.

– Мистер Форман когда-то был другом моего отца, – неудачно начал я. – Когда я собрался в ваши края, он попросил меня зайти к старику. К сожалению, он не знал, что мистер Форман скончался.

По его взгляду я понял, что соврал неубедительно. – Сожалею, но ничем помочь не могу. Он повернулся и зашагал прочь. Судя по походке, старик страдает плоскостопием.

– А у мистера Формана не осталось родственников? – крикнул я ему вслед.

Привратник оглянулся.

– Брат, может быть, сестра? – продолжал я.

– Вдова! – при этом слове он сделал такую гримасу, будто обнаружил жабу в собственном ботинке.

– Он был женат? Отец мне ничего не говорил об этом.

– Понятное дело, если они давно не виделись. Мистер Форман женился, как только вышел из больницы. За четыре месяца до смерти.

– Но вы утверждали, что он был смертельно болен! Зачем же ему жениться?

– Почем мне знать? Во всяком случае, он говорил, что с Хельгой проживет еще сто лет.

– С Хельгой? Так звали его жену? Чем же она могла ему помочь?