Одновременно татарские нефтяные компании прекратили отгрузку сырья перерабатывающим заводам, принадлежащим ЛУКОЙЛу, ЮКОСу и ТНК, — и объявили о новой сбытовой политике. Отныне вся высокосернистая нефть будет перерабатываться на территории республики. А на сторону будут продаваться продукты ее глубокой переработки, а также качественная девонская нефть, добываемая в небольших количествах на новых месторождениях. При этом стратегическим направлением деятельности для компаний и принадлежащих им химкомбинатов останется экспорт, для сохранения которого на прежнем уровне Татарстан готов жестко конкурировать с российскими компаниями и вступать в кооперацию с иностранными производителями.
Первый же караван танкеров «Татнефти», ушедший из Татарстана по невнимательности таможенников (они были наказаны) и разгрузившийся в Литве, показал, что татары не шутили: мгновенно отдав нефть и обессеренный мазут по демпинговым ценам, они сорвали давно готовившуюся сделку местных властей с пулом российских компаний, в ходе которой задыхавшийся без сырья Мажейкяйский НПЗ должен был опять перейти в российские руки. Ан не перешел. Что вызвало оправданное бешенство как у участников сделки, так и у обеспечивавших ее благополучие чиновников.
Видимо, под влиянием этих возмутительных обстоятельств кремлевская администрация и пришла к выводу о необходимости радикального реформирования устройства России. Идея референдума, обсуждавшаяся поначалу, была отринута за ненадобностью: принятые недавно поправки к конституционному закону «Об объединении регионов РФ и вхождении в состав Федерации нового члена» позволяли заменить всенародное волеизъявление заседаниями семи окружных законодательных собраний. Татарстан немедленно отозвал собственную великолепную семерку представителей из Приволжского законодательного собрания и 19 мая, одновременно с сессиями окружных собраний, провел-таки республиканский референдум на заданную тему. Результаты получились противными — что бы под этим ни понималось. Все окружные собрания единогласно проголосовали за поэтапное укрупнение регионов и создание на базе округов семи губерний. 82% жителей Татарстана, принявших участие в референдуме, невзирая на рабочий день, проголосовали за сохранение действующего статуса Республики Татарстан. К двум миллионам голосов «за» внутри республики добавились 400 тысяч таких же бюллетеней за ее пределами — голосования были организованы татарскими полпредствами, действующими, оказывается, в большинстве областных центров.
Центризбирком России тут же объявил татарский референдум нелегитимным, неконституционным и недействительным — и уверенности ради обратился с этим предположением в Конституционный суд. Суд побил все рекорды, сократив стандартную полугодовую процедуру в сотню раз, и уже через два дня блестяще подтвердил все предположения ЦИК. А заодно вынес решение по иску никому не известного жителя Казани Расима Ибрагимова, оспаривавшего соответствие российской Конституции так называемого большого договора между Казанью и Москвой, подписанного в феврале 1994 года. Суд, как и ожидалось, признал договор не соответствующим российскому основному закону, а значит, юридически ничтожным.
В тот же день президент Татарстана Танбулат Магдиев на брифинге для собкоров российских и иностранных газет (последних подвезли чартерным рейсом из Москвы) выступил с заявлением. Магдиев сообщил, что последние действия федерального центра, по сути, в одностороннем порядке приостанавливают действие названного договора РФ и РТ о разграничении полномочий и предметов ведения. А значит, фактически выводят Татарстан из состава России, в которую республика, согласно собственной конституции, входила как раз на основании упомянутого документа. Магдиев сообщил, что создавшееся положение ставит под угрозу существование федерации как таковой и что Татарстан, с одной стороны, намерен выяснить официальную позицию руководства страны по данному вопросу, с другой — готов отстаивать свой взгляд на федеральное устройство, для чего в ближайшее время обратится в международный суд.
Сразу после этого Магдиев вместе с московскими журналистами обратным чартером отправился в Москву, где провел консультации с советом Федерального собрания. На вечер он договорился с заместителем главы Администрации президента России о встрече с Олегом Придорогиным.
Однако за два часа до срока в полпредство Татарстана позвонил заметно сконфуженный глава Администрации и сообщил, что президент срочно убыл в загородную резиденцию для работы над документами и в течение ближайших дней встретиться с руководителем Татарстана не сможет. Перед отъездом Олег Игоревич попросил Танбулата Каримовича все вопросы обсудить с полпредом президента в ПриФО, который обо всем доложит, — не зря же, в конце концов, создавались округа.
Ну да, не зря, сказал Магдиев и вежливо попрощался.
Через день президент Татарстана дал официальное согласие участвовать в организованных Советом безопасности ООН по инициативе США и Турции слушаниях, посвященных проблемам регионализации в странах новой демократии.
Через полтора часа после того, как подтверждение ушло из Казани, Магдиеву позвонил Придорогин и убедительно попросил в Брюссель не лететь.
Магдиев полетел и выступил.
Совет безопасности принял специальную резолюцию «О гарантиях прав субгосударственных образований на территории бывшего СССР». А Генпрокуратура России возбудила в отношении Магдиева дело о злоупотреблении служебным положением.
Танбулат Магдиев прилетел не в Шереметьево, а сразу в Казань — снова незапланированным чартером. Из-за рассогласованных действий службы гражданской авиации и менее гражданских служб о смене маршрута стало известно слишком поздно, когда в Шереметьево уже были стянуты несколько групп спецназа ФСБ и ГРУ. Их встретили фотовспышки и камеры нескольких десятков журналистов. В основном иностранных.
На следующий день командующий Приволжско-Уральским военным округом Сергей Заикин распорядился усилить Казанский гарнизон частями, дислоцированными в Оренбургской и Свердловской областях, а также начать подготовку к внеочередным масштабным учениям «Внутренняя угроза». Учения были несколько нестандартными: на стратегические объекты, расположенные в граничащих с Татарстаном республиках и областях, для усиления местных караулов дополнительно переводились мотопехотная и воздушно-десантная дивизии, которые вообще-то совершенно не были обучены толковой охране объектов. Они специализировались на марш-бросках и боях с ходу, а главное — прошли Чечню и имели опыт военных действий в городских условиях. В течение 48 часов передислокация должна была завершиться блокированием периметра Татарстана, после чего объявлялась получасовая готовность к началу учений. Они, как подчеркивали в своем инструктаже представители штаба ПУВО, были максимально приближены к боевым.
В тот же день министр внутренних дел России Альберт Пимуков подписал два приказа.
Первым глава МВД Татарстана Максим Давлетгараев освобождался от занимаемой должности в связи с переходом на другую работу. Место работы приказ не называл, зато однозначно рекомендовал Давлетгараеву срочно прибыть в Москву для получения новой должности. Исполняющим обязанности республиканского министра был назначен Аяз Гарифуллин — бывший первый зам Давлетгараева, два года назад с тихим скандалом выброшенный из кресла за совсем уж беззастенчивое мздоимство и неприкрытую симпатию к паре местных ОПГ и перебравшийся на бумажную должность в Москву.