Джип губернатора, шустро вильнув, убежал к стартовой линии, нетерпеливо вскрикивая, дождался, пока подтянется «кипчак», и тут же дунул вперед. Топи-топи, подумал Сергей, вполглаза наблюдая, как корма «порша» тает в песчаной буре, напоминающей поваленный смерч.
«Кипчак» опять раскочегарился, будто по техпаспорту: на пятой секунде включился второй контур, на десятой подхватились остальные, машина поймала свой ход и поперла с ощутимым от копчика до затылка ускорением. Блик скошенного заднего стекла, загашенный было грязюкой, снова прогрыз песчаную гардину и начал приближаться. «На первом повороте съем половину дистанции, на втором обойду, хоть ты противолодочным зигзагом всю трассу исчерти», – спокойно подумал Сергей, не глядя больше на приборы. Это он вовремя отвлекся от диалога с компьютерами, иначе не успел бы среагировать на маневр «порша». Брякин, видать, оценил способности преследователя и решил не дожидаться реализации кузнецовского плана. То есть на ближайшем повороте «кипчак», как положено, убрал половину расстояния до «порша» – и почти сразу к блику на стекле добавились стремительно растущие стоп-сигналы. Он задницу подставляет, что ли, подумал Сергей, взяв чуть влево, и тут «порш» взревел и метнулся вправо, к обочине и через нее. Правые колеса прыгнули на бруствере, «порш» сильно накренился и тут же клюнул носом, подбросив корму как строптивый жеребец. У Сергея сквозь диафрагму ухнула прохладная линза – конец, понял он, расшибется, мы виноваты, губера нам не простят, – и по дуге вписался в пробитую «поршем» брешь.
Бреши, оказывается, не было – была малозаметная колея, по которой благополучно драпал к лесу живой-здоровый «порш». Скакал с дробным ревом, как костяшка по стиральной доске, но бойко и с хорошими шансами на отрыв. «Что же ты, зараза, бровь себе подбрила», – с орбитальным облегчением подумал Сергей. Облегчение кончилось вместе с полетом над обочиной, «кипчак» брякнулся в свежевзрытую колею, веско, но вроде без хруста в суставах, – и Кузнецов притопил. Руль задергался, сиденье и пол быстро напинали водителя по заду и пяткам, но машина шла по курсу, как змей по нитке, тряска кончилась, «кипчак» влетел в клетку из прутиков и стволов, разброшенную на площадях пары Франций, проскочил внезапное размножение колеи, взял пригорок, ухнул вниз, влево, вправо, дерево! – уф, обошел, – и с дробным хлюпаньем вмазался в красноватое болотце. Днище запарусило, машина поперла юзом в сторону ряда сосен, Сергей поиграл рулем и чисто на автомате отгазовал – толку-то теперь. «Кипчак», стремительно теряя скорость, поплыл к дальнему краю болотца, цепанулся колесом, лениво совершил полтора оборота, к счастью не по вертикали, и на этом успокоился. Не то что по ступицы – по брови в грязище.
Вот сука, заманил и упокоил, с ненавистью подумал Сергей, когда к нему вернулась способность думать предложениями, а не импульсами: влево–вправо–тормоз! Он распахнул дверцу и принялся осматриваться, чтобы выпрыгнуть половчее и, что поделаешь, занять ближайшую кочку с видом холопа сусличьей породы, бесконечно довольного удачной шуткой вышестоящего байбака. Сейчас, очевидно, Брякин должен был совершить круг почета по опушке и вернуться с безопасной стороны, чтобы поделиться с самонадеянным гостем остроумными замечаниями по поводу проходимости «кипчака», его уместности в настоящей русской тайге и мастерства союзных водителей. «Я горизонт промахиваю с хода», – обреченно вспомнил Сергей и приготовился ждать.
Впереди истошно взревел мотор.
Сергей вгляделся.
Мотор взвыл совсем отчаянно.
– Я грязью из-под шин плюю в чужую эту колею, – веселея, сообщил себе Кузнецов.
Судя по звуку, губернатор застрял за следующим пригорочком, метрах в тридцати.
Сергей выпрыгнул, почти не угваздавшись, и аккуратной цаплей дошагал до вершины пригорка. С нее открывался чудный вид на следующую ложбину. Там была не пахота даже – место падения Пизанской башни в бассейн с загустевшим раствором. «Порш» стоял в самой середке, еще и совсем поперек вектора первоначального движения. Распахнутая дверца вымачивалась в багровой жиже. Губер, наполовину вывалившись наружу, пытался рассмотреть сперва передние, потом задние колеса. Подчеркнуто не заметив Кузнецова, он вернул туловище в кабину, повертел руль и снова нажал на газ.
Спереди и сзади «порша» родились невыразительные буруны. Машина не шелохнулась.
Губер выключил мотор и стукнул по сигналу. «Порш» недовольно рявкнул.
– Дороги и дураки, – пробормотал Сергей, с удовольствием осматривая диспозицию.
– Чего? – нервно спросил Брякин.
– Не идет? – сочувственно спросил Сергей.
– Смешно ему. Сам-то сел? Ну вот и... Ладно. Ну где эти орлы? – Он вытащил из кармана телефончик и, чертыхаясь, принялся искать нужный номер.
– Вы куда?
– В охрану.
– Павел Валерьевич, – будто всегда помнил наизусть, сказал Сергей, – я не очень опасен, честно говоря.
– Давай, льсти себе. Остряк. Не видите, что ли,– бульдозер надо вызывать, пока движок не полетел. Или танк.
– Думаете, надо?
– У вас другие соображения?
– Ну, может, так получится.
– Я гать на сорок квадратов не выложу, извини.
– Гать-гать-гать. В хлопьях пены мы, струи в кряж лились. Давайте без гати попробуем. Лишь бы юбка выползла.
– Какая юбка? Ё, парень. Может, все-таки охрану вызвать? Или, допустим, санитаров?
– Чтоб зафиксировали нас. Пять минут буквально, Павел Валерьевич, – попросил Сергей и все той же аккуратной цаплей направился к «кипчаку».
Тот вроде бы ниже не пал – сидел ноздрями в жиже, не всплывая, но и не проседая.
Сергей завелся, подождал подключения всех контуров, прозвонил системы – вроде штатка, кроме колесных ускорителей, но и без них как-нибудь уж, – и бормотнул: «Выносите, друзья». Расправил юбку – компрессор заревел, под колесами забурлило, машину чуть повело вправо-вниз, она, стоять-стоять, – и с громким чмоканьем, будто бегемоты напоказ поцеловались, «кипчак» подскочил на ладошку выше поверхности жижи, чтобы мягко, слушаясь руля и ветрил, зависнуть над болотом.
Смотреть по сторонам было некогда, времени и энергии в обрез – батареи потратились, а сказочная сень тайги не слишком питала, – но Сергей все-таки воровато осмотрелся.
Брякин, занявший оставленный Кузнецовым стратегический пост на вершине пригорка, вытянулся как Ежов какой-нибудь Николай Иваныч на Мавзолее, страшным усилием воли, видимо, удерживаясь от того, чтобы то подпрыгивать, то на корточки присаживаться, то бегать вокруг Карабасовой лужи с глупыми вопросами про режим, энергоемкость и грузоподъемность.
Манила идея пройти мимо губернатора с понтом, на скорости и, допустим, крабой, чтобы оценил беззвучную мощь, – она, зараза, ведь на самом деле впечатляла. Но такой проход мог кончиться угваздыванием чиновника класса А экологически безупречной, но слишком жирной и холодной грязью от кожаных подметок до седоватой макушки. А зачем нам такие эффекты?