Смотреть наверх было неудобно, вода заливала лицо, делала тяжелыми волосы, неприятно текла по ногам. Туча клубилась вокруг высокого шпиля. Она словно зацепилась за его макушку, и ее теперь крутило на месте, отчего, как из разорванного мешка, из ее темного бока сыпались молнии. Они с яростью бились о медные листы кровли и, отскакивая, отсветами улетали обратно в небо.
— Сюда! Сюда!
Гром кружил голову, поэтому Таня не сразу поняла, что ее кто-то зовет. В том самом круглом здании, что она оставила за спиной, была приоткрыта дверь. Оттуда призывно махали рукой.
— Come here!
Гром, эхом метнувшийся в узком колодце стен, заставил шевельнуться. Застывшие от холодной воды ноги и руки двигались с трудом. Чувствуя себя как бы отдельно от своего тела, Таня забежала в распахнутую дверь.
— Спасибо! — прошептала она.
— Смотрите отсюда! — Пожилой мужчина ткнул пальцем в сторону башни.
Серебристый металлический свет опалил брюхо туч и вдруг высветил нечто невозможное. По границе света и тьмы скользнула тень. Тучи, столкнувшись, уронили на башню молнию, и тут же наперерез ей из тени вывалился сноп огня. Гром разорвал вспышку, гася ее. И все исчезло, превратившись в бесконечный серый дождь.
— И так каждый раз.
Пораженная увиденным, Таня забыла о стоящем рядом человеке.
— Что каждый раз? — Казалось, что голова ее повернулась со скрипом.
— Они бьются.
Гроза уходила. Вспышки сместились к морю, дождь посветлел и поредел.
— Кто? — Таня пыталась рассмотреть хоть что-то, но между облаками больше никто не летал. Только какая-то смелая пичуга возвещала об окончании урагана. Дракон исчез. Если это, конечно, был дракон…
— Небо с преисподней.
Не ожидавшая этих слов, Таня снова посмотрела на собеседника. Это был старик с худым морщинистым лицом. Острый нос, тонкие поджатые губы, темные, слишком яркие для старика глаза. И волосы темные, почти черные, не тронутые сединой.
— Господь пытается разрушить то, что построил дьявол, а дьявол, соответственно, сделать это не дает.
Мужчина театрально помахивал рукой в такт своим словам.
— Разве вы не знаете легенду об Олевисте? Эту башню помогал строить сам черт, вот небеса и злятся.
— Знаю, — кивнула Таня и чихнула.
— Правда, знаете.
Мужчина жестом пригласил Таню пройти. Комната, куда она вошла, была огромная, наверное, размером с весь дом. Круглая. По стенам ее висели фотографии. Арт-галерея? В таком странном месте? Хотя, что еще здесь может быть?
Таня чихнула снова, и мужчина засуетился.
— Сходите умойтесь, я вам дам полотенце, — он указал на нишу, где пряталась дверь. — С одеждой не помогу, но, может, вам удастся выжать кофту и просто обтереться.
Он скрылся в подсобке и вышел с черным махровым полотенцем.
Неловко было принимать все эти знаки внимания, но выхода не было. На улице еще шел дождь. А до гостиницы, казалось, так далеко. Да и старик вряд ли имел какие-то дурные мысли. Он сунул ей в руки полотенце и сразу ушел, даже не думая следить за тем, что она станет делать.
Таня глянула на себя в зеркало и ужаснулась. Водостойкая тушь потекла, от холода лицо посинело. Кожа потемневших губ покрылась некрасивыми трещинками. Как это она ухитрилась превратиться в ведьму из приличного человека?
О чудо! Вода была теплая. Жидкое мыло с приятной вербеновой отдушкой. Согревающая волна от кончиков пальцев пробежала к плечам, оживила тело, так что вполне можно жить дальше и даже улыбаться грядущему.
Шелковые юбка и кофта были влажные. Ничего. Высохнут. Надо волосы промокнуть полотенцем и взбить у корней, чтобы быстрее сохли. Таня мазнула губы блеском и ухмыльнулась своему отражению. Ливень смыл с нее все обиды. По большому счету, ей уже было плевать и на Полину с ее закидонами, и на Кожину с ее истериками, и на Макс Макса с его манией величия. Пускай все они дружно провалятся в преисподнюю, она больше ни за кого переживать не будет, а тем более бегать за кем-то и кого-то искать. Она приехала сюда отдыхать, ходить по магазинам и любоваться готическими видами. Все! Больше никаких чертей и драконов. Сказки для маленьких.
С гордо поднятой головой вышла из туалета.
— Спасибо! — протянула она в пустоту полотенце.
Мужчина появился сразу же, словно из-под земли вырос.
— О! — заговорил он, слегка запыхавшись. — Как вы быстро. Стало теплее?
— Я, наверное, пойду.
— Там еще дождь. Посидите. — Мужчина говорил так спокойно, будто не сомневался, что Таня не откажет. — Сейчас будем пить кофе. Кстати, меня зовут Рява.
— Как? — смутилась Таня.
Задерживаться было неудобно. После всего пережитого, после такого вороха обид в душе — скорее бы к себе в номер, лечь в кровать и подумать, разложить все по полочкам. Но мужчина так любезен, что отказать невозможно. Опасности, о которой всегда предупреждает мама, от него не исходит. Незнакомец даже близко к Тане не подходил, о непристойности и речи не было. Человек, может, искренне предложил помощь мокнущей под дождем девушке, а она его сразу на фиг пошлет? Да и что может быть опасного в чашке кофе? Вот только имя какое-то…
— О! Мой отец был чудаком. Он назвал меня старинным эстонским именем — Рява. Оно было распространено до того, как эту землю завоевали датчане и принесли с собой свою веру. Считается, что старое название города Ревель произошло от этого имени — земля Рявы. Ну, или Ревы, — с усмешкой пошел он на уступку, хотя Таня и возразить не успела. — А вам, конечно же, рассказывали легенду о косуле и водили к ее памятнику? [9]
Таня кивнула. Хозяин галереи говорил неспешно, интонация его голоса увлекала. Он знал много интересного, может быть, даже больше Эдика.
Ненавязчиво Рява подвел Таню к небольшому круглому столику.
— Жаль, что здесь нет камина, он помог бы вам согреться. А кофе будем пить по-походному, из термоса.
Металлический термос был извлечен из-под столика. Верхнюю крышку Рява оставил себе, протянув Тане белую пластмассовую чашечку, которая в этой сложной конструкции прикрывала пробку. Во влажном после дождя воздухе разлился аромат кофе.
— А знаете, как раньше говорили? — хихикнул Рява, наливая Тане полную чашку коричневого напитка. — Пить чай — отчаиваться, пить кофе — продавать душу дьяволу!