Подойдя к яйцу, мы дружно запрокинули головы, восхищенные его грандиозностью.
— Кто-то неслабо напрягся, чтобы снести это, — заметил джинн. Он начал стремительно увеличиваться в размерах, пока не стал вровень с яйцом, а затем осмотрел его со всех сторон и, вернувшись к нормальным габаритам, сообщил: — Поверхность целая. Попыток вскрыть не видно. Если кто-то и пытался его расколоть, то ничего у него не вышло.
— У меня выйдет, — заявил Улюлюм, спрыгнув с коня. Он приторочил к седлу копье, а сам, поплевав на руки, отправился покорять окружающий яйцо бурелом, служащий одновременно для придания устойчивости и для зашиты от земной сырости, которая, как известно, без регулярного использования «Блендамеда» размягчает скорлупу яйца. Мы на всякий случай немного отошли и выжидательно замерли.
Бом! Добравшийся до яйца Улюлюм обрушил на скорлупу меч.
Все замерли, чувствуя величие момента.
Ничего не изменилось. Скорлупа не треснула, изнутри на стук никто не реагирует. Бум! — повторяет попытку Улюлюм. На этот раз он взял меч двумя руками и ударил из-за головы.
— Ну…
Безрезультатно. Бум! Бум!
— С этим понятно, — оборачиваясь к строению, произнес я. — Давайте обследуем здание, перекусим, а потом займемся поисками подходов к яйцу.
— А он? — спросила Агата, кивнув на Улюлюма, обрушивающего удар за ударом на незыблемую, как скала, скорлупу яйца.
— Пускай его… Просто будем держать в поле зрения.
— Правильно, — поддержал меня джинн. — Чем бы герой ни тешился, лишь бы мечом в зубах не колупался.
Относительно строения мои предположения оправдались. В квадратной пятиэтажке расположены административные помещения, в башнях — жилой сектор, нынче совершенно пустой. А длинная пристройка оказалась совершенно пустым ангаром с расчерченными под парковку летательных аппаратов площадками.
Оставив группу из десяти бойцов присматривать за пытающимся прорубиться к славе Улюлюмом, я назначил остальных ответственными за своевременное приготовление пищи. А сам в сопровождении валькирий, Тихона, джинна и Викторинии с неотлучно следующим за ней императорским князем отправился изучать административную часть строения. Может, найду бумаги, которые прольют свет на происходящее вокруг.
Бегло осмотрев помещения первого этажа, мы не обнаружили ничего интересного, если не считать надписи на стене туалета, показавшей: кто бы ее ни сделал — он близок нам. Всей глубины мысли я не понял, а компьютер отказался пояснять, сославшись на отсутствие в базе данных информации про древних и про их психологию, но что-то в этой надписи есть. На стене начертано: «Весь мир — огромная тюрьма. Лишь здесь свобода! Выбор за тобой».
— Какой выбор? — поинтересовалась Оленька, зачарованно рассматривая корявые буквы.
— Не знаю.
— Это написали паразиты?
— Кто его теперь знает…
— Но не Великий дракон?
— Вот он уж точно в этом не участвовал… Ладно. Пошли, осмотрим второй этаж.
— Пошли.
Потратив некоторое время на изучение непонятной конструкции, в которой я усмотрел аналог лифта, я попробовал заставить его функционировать, но безуспешно. Не уверен, что, распахни лифт приветственно двери и замурлычь ласково сервомоторами, я решился бы им воспользоваться, но попытаться определить его работоспособность стоило. Поочередно нажав на все кнопочки, переставив все рычажки из одного положения в другое, я разочарованно вздохнул:
— Не работает.
— Без молотка и пол-литра не починить, — поддакнул джинн. И, просунув голову в дверной стык, так же разочарованно вздохнул.
— Что там? — заинтересовались мы.
— Бу… бу… бу…
— Что-что?
— Ничего не видно, — сообщил разумный сгусток дыма, вытянув голову из лифта. — Освещение не работает.
— Ладно. Облегчения труда героев не предвидится, потопали ножками.
— А это поможет? — удивился князь Торригон. — Если мы ногами потопаем?
— Конечно, — уверил его джинн. — Это стимулирует приток крови к коре головного мозга и как следствие усиливает мозговую деятельность.
Имперский князь с сомнением посмотрел на ультрамаринового рыцаря в белых доспехах и мягких тапочках, словно сомневаясь, что будет лучше: попрыгать или ударить мечом. Здравый смысл победил, и он молча последовал за мной, громыхая железными пятками по ступеням.
Выглянув в окно на лестничной площадке, я удостоверился в том, что все заняты своими делами: Улюлюм — попытками прорубиться сквозь скорлупу, остальные — его охраной и готовкой пищи.
— Что это?
— Это монитор, — посмотрев в направлении, указанном Ольгой, пояснил я. И замер, словно громом пораженный идеей.
Шедшая за мной по пятам Викториния остановиться не успела.
— А-а-а… — Раскинув руки, я пролетел метра два, отделявшие меня от закрытой двери, и вместе с последней рухнул на стеллажи, заставленные металлическими коробками.
Терзаемая муками раскаяния за свою нерасторопность, кобылица единорога поспешила мне на помощь. Она ухватилась зубами за мою пятку и выдернула меня из-под завала.
— Спасибо! — поблагодарил я ее.
— Пр-р-р… — ответила она. Что должно было означать приблизительно следующее: не стоит благодарности.
— А ты чего замер, словно призрак тещи увидел? — поинтересовался джинн, прервав визуальное изучение металлических коробок.
— И совсем я ему не тесся — обиженно заявил призрак в звериных шкурах, выбираясь из-под стола, под которым прятался от наших глаз.
— Он неопасный, — успокоил я напрягшегося Торригона.
— Это посему я неопасный? — прошепелявил призрак. — Я узась какой опасный… Месь велни.
— Дался тебе этот меч. Ты ведь к нему прикоснуться даже не можешь.
— Такое накасание за доблоту мою и ласку. — Он пустил слезу, размазывая ее по щекам замусоленным топорищем.
— Ласковый ты наш, — скривился я. — А кто меня убить пытался?
— Так не со сла се… Только лати тела.
— Какого тела? — не поняла Агата.
— Та не тела, а т-тела.
— Дела, что ли? — сообразил я.
— Ну плавильно. Лати тела. Сесяс я вам лассказу свою истолию.
— Только не это, — взмолился я. — Сперва к логопеду, а потом история твоей жизни.
— К-кута? — заикаясь, прошамкал беззубый призрак.
— Эй, джинн!
— А что, как только, так сразу джинн? — тотчас полез в бутылку ее вечный раб. — Я крайний, да?!
— А кто еще справится с таким сложным заданием? — как мне казалось, тонко польстил я ультрамариновому духу.