И в этот момент слышится топот копыт и в пределах видимости возникает разъезд Кощеева войска. Мелькая в редких просветах между деревьев, они приближаются к месту завала. Слышатся перепуганные голоса.
Наверное, им понравились «гостинцы», оставленные нами на месте сражения. То-то они осторожничают, как выпускница института благородных девиц, оставшаяся наедине с подвыпившим гусаром.
Тем не менее, погоняемые выкриками и руганью командира, они принимаются исследовать завал.
Хлестко бьет лук, и один из разведчиков с криком хватается за ногу. Стрела раздробила ему кость и разворотила плоть, войдя по самое оперение.
Его друзья не спешат на помощь, наоборот, они стараются держаться подальше от несчастного. Словно боясь заразиться его невезением.
– Сбросьте это бревно с дороги! Что вы топчетесь, как безголовые курицы? Тащите!
Бревно начинают оттаскивать.
Освобождается насильно согнутая ветвь, все веточки на которой я заботливо превратил в коротенькие, всего сантиметров по семь-восемь, но очень острые сучочки. Удар. Вопли ярости и боли.
– Куда, трусы?! – надрывается командир. – А ну назад!
Потеряв еще пару человек, разведчики сталкивают одно из деревьев с дороги.
Командир ругается и отвешивает затрещины направо и налево.
Протяжно воет раненный в живот мечник. Он судорожно сжимает обломок кола, который разворотил ему всю брюшину и застрял в позвоночнике.
Меня начинает мутить, и я утыкаюсь лбом в прелые листья, пытаясь унять желудок. Боже мой, зачем так много боли и насилия?!
Слышу свист клинка и глухой удар, оборвавший стенания несчастного. Шум усиливается. Это до завала добрались передовые отряды войска Кощея. Ржут лошади, скрипит сбруя. Переговариваются предводители отрядов. Среди новоприбывших находится кто-то смекалистый.
Нашли веревки, которыми цепляют деревья и при помощи лошадей оттаскивают в сторону. Ветви с шипами сокрушают лишь воздух, стрелы идут в молоко.
Кто-то из молодых да резвых пытается обойти завал. Едва он углубляется в лес, как до нас доносится громкий вскрик, переходящий в быстро затихающий стон. Комок подступает к моему горлу, когда я понимаю, сколько опасности таится вокруг. Один неосторожный шаг...
Проходит еще полчаса, и завал разобран.
Орет командир, поет горн и колонна трогается. Пропустив вперед свежий отряд разведчиков. От прежних мало что осталось. Резко взяв в карьер, они влетают в заговоренный моими чародеями круг. Лошади теряют твердую опору под ногами и летят вверх тормашками. Их всадники вылетают из седел. Одним везет приземлиться за пределами круга, очерченного воткнутыми в землю прутиками. Они отделались ушибами и вывихами. Остальные оказываются в топи, с жадностью проглатывающей их тела.
Снова остановка и ругань.
Новые разведчики отправляются вперед. Но резвости у них заметно поубавилось.
Во мне просыпается сочувствие к ним. Но ведь это не мы решили напасть на них. Вернее, в какой-то степени, конечно, мы, ведь мы на их территории... но они первые начали. И уж конечно они, доведись им захватить город, не станут сдерживать себя. Они будут жечь, грабить, насиловать и убивать, убивать, убивать. Всех подряд. Мужчин, женщин, детей...
Ненавижу!
Но тем не менее мне больно слышать крики раненых.
Войско перестраивается в две колонны и выдвигается дальше, обходя ловушку, в ненасытной утробе которой все еще что-то шевелится.
Они идут час, идут два.
Их тьма.
За конниками движутся пешие воины, затем груженые подводы.
За обозом скачет элитный отряд воинов – личная охрана Кощея. Их черные плащи трепыхаются на ветру, словно крылья воронов. Шлемы с опущенными забралами украшены чеканкой и плюмажем из черных перьев. Мечи обнажены и взяты на изготовку.
Как так можно скакать? Да еще и не один час кряду...
Показалась карета Кощея. Домовой Прокоп довольно точно ее описал.
Сквозь плотные занавески на окнах рассмотреть ничего невозможно. Но он там. Я почувствовал это. Волна ненависти накрыла меня. Если бы не сознание, что мне важнее спасти Аленушку, чем наказать Кощея, я попытался бы достать его. Даже понимая, что всего на свете везения не хватит, чтобы выбраться живым. Ведь когда не остается надежды – приходится полагаться на авось.
Возничий остановил коней и указал на круг живой земли, сотворенный чародеями.
– Не проеду. Колесо может попасть в трясину.
Один из охранников резко рванул за удаляющимся обозом.
Карета оказалась значительно шире подвод и не могла проехать по обочине, не попав в ловушку. Ей мешали пни срубленных нами деревьев. Пригнали телегу и, выпрягши лошадей, столкнули в трясину. Земля чавкнула, и колеса погрузились.
– Властелин.
– Да? – Кощей даже не потрудился поинтересоваться причиной задержки.
– Не соизволили бы вы на время покинуть карету? Нужно провести ее по опасному месту.
– Опасному для кого?
– Для вашей жизни, господин.
– Болван! Я бессмертный! Кучер, трогай!
Кучер дернул вожжи, лошади рванули карету. Она с хрустом прокатилась по завязшей в топи телеге и покатила дальше.
Отряды охраны двинулись следом. Пара минут – и дорога опустела. Лишь у кромки леса навалено несколько срубленных деревьев да два десятка трупов.
Переведя дух, я разрешил себе пошевелиться и только сейчас вспомнил, что мне хотелось чихнуть, что потная кожа нещадно свербит... но сейчас я чувствовал лишь боль в занемевших мышцах и полную опустошенность.
Рядом заворочались волки, выбираясь из-под кучи прелой листвы.
Нужно двигаться. Не время отдыхать.
Поскольку я остался без лошади, то придется воспользоваться своими двоими. Раз, два...
Эх, хорошо волкодлакам... у них четыре лапы.
Нравятся мне рыцари. Дыхнешь разок – готово. Пальчики оближешь: внутри сочная мякоть, а сверху хрустящая корочка.
Змей Горыныч
Я смотрел на Кощеев замок, и мое сердце наполнялось плохими предчувствиями.
– Какой он огромный! – запрокинув голову, произнес Яринт.
– Видали и покрупнее, – высокомерно обронил я. Забыв, правда, добавить, что не в этом мире...
Среди непроходимых лесов чернеет проплешина, в центре которой возвышается замок. Его основанием служит естественное скалистое плато с редкими следами деятельности человеческих рук, придавших и без того крутым склонам абсолютную неприступность. О том, чтобы взобраться наверх без специального альпинистского снаряжения, нечего и думать. Это полсотни метров отвесной скалы и метров восемьдесят крепостных стен. Остается официальный путь – через центральные (и, вполне может статься, единственные) ворота, к которым ведет вырубленный в скалах проход. Они так обманчиво доступны... Всего-то и нужно, что пройти двести метров по рукотворному каньону и постучать в обитые листами железа ворота. Вот только наличие вдоль дороги огромного количества скелетов с отметинами насильственной смерти наводит на мысль о своеобразном гостеприимстве обитателей замка, которого не хочется (и к чему бы это?) на себе испытать.