Но не становилась понятнее. Где-то на полпути парню стало очевидно, что идет он не к костру: неведомый предмет светил ровно, не колеблясь, не вздрагивая от случайного ветерка. Ни костер, ни факел так не горят. Слыхал, правда, Виан от одного пришлого сказителя, что волшебники умеют создавать особые колдовские светильники, горящие как раз вот так, Ровно. Он попробовал последовать совету горбунка и посмотреть на огонек, прикрыв глаза, но не увидел вовсе ничего, ни цветного, ни белого.
Впереди не был, разумеется, виден, но угадывался овраг. Виан забеспокоился – вот уж куда ему не хотелось бы лезть в ночи. Однако, по счастью, таинственный огонь был ближе, чем казалось, – еще на этой стороне оврага. Парень вышел на маленький прогал, возникший, когда лет двадцать назад здесь рухнуло вековое дерево. Теперь по краю полянки бурно разрослись кусты ирги, каким-то образом избежавшие участи оленьей трапезы, а от того самого древа остался лишь обросший мхом продолговатый холмик. На вершине этого холмика и лежало…
– Жар-птица! – парень, вне себя от изумления, поднял с мохового покрывала перо.
Перо было длиной в полторы ладони и вопреки названию не теплее любого другого пера, к примеру – куриного. Но при этом сияло не хуже хорошего факела, ровно и ярко. Виан перекладывал его из руки в руку, поворачивал то одной, то другой стороной и все никак не мог поверить в то, что действительно держит одно из тех чудес, о которых знал только из сказок. Нет, как и большинство селян, Виан вполне искренне верил в существование всевозможной нечисти и разных волшебных существ. Но не слишком сложно верить в то, чего ты сам никогда не видел и – более того – скорее всего так за всю жизнь никогда и не увидишь. Поэтому, столкнувшись со странной говорящей кобылицей, парень был, с одной стороны, готов признать ее существование, а с другой – испытал некоторый шок именно от встречи с чудом, которое, конечно, может случиться, но не с ним и не здесь. Перо жар-птицы относилось к таким же явлениям и вызвало сходные чувства.
Налюбовавшись находкой, Виан вспомнил о времени и заторопился обратно к тракту. Благо теперь, держа в руке перо, он неплохо видел, куда наступает и во что чуть не врезается головой. В результате всего через несколько минут он появился перед ожидавшим его коньком.
– Ну, надо же, – проговорил конек, мельком глянув на Вианову находку. – Даже в ваши края залетают.
– Это же перо жар-птицы! – не мог скрыть своих эмоций парень. – Настоящей!
– Поди такую подделай, – отозвался конек. – Пошли, наконец. Да, как твоих братьев догоним, ты это перышко спрячь куда-нибудь за пазуху. В ночи вещь, конечно, полезная – вместо факела дорогу освещать. Но кому ни попадя его показывать незачем – люди могут неадекватно реагировать. Нечастая в здешних краях штука – фе… то есть жар-птицы.
Братьев Виановых они догнали, обогнув овраг, переклада через три.
Не было в здешних краях татей лесных – в окрестностях столицы их отряды стражников-дружинников гоняли. Поймав, зачастую без особого суда и уж точно без следствия вешали пойманных бандитов на подходящем суку. От такого обращения лихие люди чахли и либо разбегались искать лучшую долю, либо отправлялись с веревкой на шее на очередное древо, либо поступали в царскую дружину. Поэтому Сил с Драпом, привязав коней к подводе, спокойно жгли небольшой костер – и согреться в ночной прохладе, и зверя шального отогнать. На совсем уж крайний случай Сил прислонил к колесу подводы самострел.
Зверь и вправду лишь дурной да шальной подойдет близко к человечьему костру. Тем более летом, когда и прочей добычи, не столь пахнущей дымом, в лесу полным-полно. Что же касается нежити, то умный человек не верит в подобные байки, а потому и не страшится. Это только дураку в ночном лесу мерещатся всякие глупости, вроде царапуна, который сидел на клене шагах в тридцати от коротающих ночь мужиков, вцепившись в шершавую кору кривыми когтями.
Нежить смотрит на мир не только глазами, да и не всегда поможет зрение в ночной темноте. Нежить чувствует ходячие сгустки жизненной силы, которая составляет непременную часть ее рациона, ощущает магические течения, умеет определять характер магии. Особенно – умная нежить. Поэтому царапун, разглядев то или тех, кто приближался по дороге, сморгнул выпуклыми матовыми глазами и, резко распрямившись, сиганул в темноту, затерявшись среди ветвей.
– Ну, давай, смелее! – шепотом подбодрил Виана конек. – И перо не показывай!
– Да помню я, помню.
Виан постарался придать себе решительный вид и ускорил шаг, приближаясь к костерку. Конек чуть поотстал и легонько цокнул копытом о копыто. Виану это знать было не обязательно, да он ничего и не заметил. А Сил и Драп, привлеченные звуками шагов и поднявшиеся навстречу, увидели, как их брат вышел словно из голубоватого, посверкивающего электрическими разрядами облака. Они, конечно, отогнали от себя это видение, но впечатление осталось. Поэтому Виан без помех начал разговор.
– Ну и как это понимать, братья? Нешто вас отец наш не учил, что красть не годится? Нешто то же самое вам мать наша покойница не втолковывала? Да и у кого красть?! У родного брата! Вы вот меня все дураком да блаженным обзываете… А вспомните-ка, взял ли я хоть ложку вашу липовую без спросу? А?
– Ну так, это… – начал было Сил, воспользовавшись паузой в неожиданно длинной и гневной Виановой речи.
– Нет, подожди, я еще не закончил! – прервал его переведший дух Виан. – Может, я и глупее вас – пусть так. Может, я и не смог бы сам по уму распорядиться такими скакунами, и взаправду достойными царских конюшен, – парень кивнул на предмет спора, – так надо было сесть за стол да поговорить. Не я, так отец бы чего высказал умное. Вы ведь, я уверен, ему ничего не сказали про моих коней!
– Да откуда у тебя могут такие кони быть! – возмутился Драп.
– А это не ваше дело, – мрачно отозвался Виан. – Скажу лишь, что красть я их не крал, ни с чьего подворья не сводил. Никто на коников этих прав не заявит. Сами знаете – врать я не умею, так что уж придется поверить мне на слово!
Виан и сам изрядно удивился. Не то чтобы он, как утверждали братья, не умел складно говорить, но в адрес Сила и Драпа столь длинные и тем более гневные тирады раньше выдавать не приходилось.
– Ну ладно, – примирительно сказал Сил, оттеснив Драпа плечом. – Ладно, виноваты! Ты уж прости нас, братец, – погорячились! Да сам же посуди – половину посева в этом году нечисть какая-то истоптала, а батя с ногой мается – надо для него у знахарки снадобий каких купить, а они недешевы. Как было за такой шанс не ухватиться!
Виан несколько смутился. Хотя кобылица и потоптала от силы восьмую часть пшеницы, а вовсе не половину, но парень принял этот аргумент на свой счет. Ведь в конечном итоге это оказалась его кобылица.
– Вот, сам же видишь! – продолжил Сил, заметив Вианово смущение. – Мы же не сомневались, что ты согласишься продать своих коней. Они ж могут стоить жутких денег! Да царь или кто из бояр побогаче отвалит за такую пару не менее тысячи серебряных клинков ! Да на такие деньги можно и отца вылечить, и дом новый отстроить, и скотины прикупить, и еще после этого жить безбедно года три! Ты только подумай! А уж тебя бы мы не обидели, не сомневайся. Сапоги бы новые тебе справили, бумаги бы, как ты просил, прикупили, да меди, да чернил…